Искатель, 1997 № 09
Шрифт:
«И что мне взбрело в башку?! Никакими обидами тут и не пахнет, — думал Фризе, глядя на смеющегося генерала. — Но что я буду делать с этим чертовым Коном, если он меня пошлет куда подальше? Ведь прав маэстро».
— Кстати, Владимир Петрович, а этот Кюн, что он за человек? Молодой, старый?
Фризе вытащил из внутреннего кармана пиджака записную книжку, вынул из нее фотографию.
— Любуйтесь.
— Сюрприз! — воскликнул Корнилов, едва взглянув на карточку. — Да это вор в законе Кавалер!
Карты
Заметив, как странно посмотрел на него гость, Игорь Васильевич еще раз кинул взгляд на фотографию и положил ее перед собой на столик:
— Правда, правда! Думаете память меня подводит? Вас же узнал. А сколько лет прошло? Да не глядите на меня с таким скепсисом?
Готов перекреститься! Кавалеров это. Он же Дамский, он же Маточкин Федор Федорович. Когда-то лучший шулер Ленинграда. Вор. На нем несчестное количество краж, разбои, грабежи.
— Вы ошибаетесь, Игорь Васильевич. Я встречался с братом Кюна. От него получил это фото. И действую по его поручению. — Владимир заколебался — говорить ли генералу про Лизавету? Решил сказать: — А ему меня рекомендовала моя приятельница из немецкого бюро Интерпола.
— В частном порядке?
— Да.
— Дожили! Ментам перестали доверять?
Фризе промолчал.
Генерал опять взялся за фотографию — то приближал ее к глазам, то отдалял, держа на вытянутой руке. Щурил глаза. И, наконец, принес из кабинета большую лупу.
— Что бы вы мне ни рассказывали — это Кавалеров! — вынес он вердикт после того, как досконально изучил фотографию. — Смотрите, у него на подбородке звездочка. Так сошлись морщины. Ее пытались заретушировать, но разглядеть можно.
Фризе взял карточку и недоверчиво стал всматриваться в казалось бы хорошо знакомое лицо. И правда — на подбородке у мрачноватого мужчины со впалыми щеками красовался едва заметный жучок. Шесть коротких черточек, шесть лучиков сходились в одной точке. В крохотной ямочке на подбородке.
Где-то в самом дальнем уголке мозга еле слышно прозвонил тревожный колокольчик, но согласиться с тем, что столько сил потрачено на поиски вора в законе, Владимир не хотел:
— Это же не папилярные линии! — проворчал он, подавляя в себе желание скомкать кусочек глянцевой бумаги, разорвать его, бросить в камин.
— Правильно. Но ведь я сначала опознал этого типуса, а уж потом разглядел особую примету, — сказал Корнилов мягко. — И то, что это Кавалер собственной персоной, вовсе не означает, что у него нет брата. Федор Федорович пропал из нашего поля зрения несколько лет назад. Я был еще служивым человеком.
— Что же получается… — Фризе оборвал фразу и задумался, глядя в окно. Солнце, наверное, уже скатилось за горизонт, освещение стало мягким, глубоким, по вечернему завораживающим. А доносившиеся через открытое окно звуки, сделались более звонкими.
«Что же получается? Что получается? — повторил он уже мысленно. — Получается
— Нет! — восклицание получилось таким громким, что Корнилов, отрешенно следивший за тем, как огонь расправляется в камине с березовыми поленьями, вздрогнул. — Нет! Он же служит в налоговой полиции!
— В его паспорте профессия же не указана.
— А Интерпол?!
— Владимир Петрович, к вам обратилась с частной просьбой сотрудница Интерпола, а не его руководство. Знаете, как делаются такие дела? Она же могла и в глаза никогда не видеть Кавалера, попросила какая-нибудь подруга — она написала вам, или позвонила. Вы огорчены? Да выйти на след такого аса, как Федя Кавалер дорогого стоит! Вот тут и наручники пригодятся.
«Тебе легко иронизировать, — подумал Владимир почти враждебно. — А меня, выходит, провели? Как олуха Царя Небесного? — Занимаясь саморазоблачением, перебирая все действительные и мнимые оплошности, которые он допустил, Фризе вдруг похолодел от мысли, что изначально сработал на мафию. — А если вся история с поисками Кавалерова-Кюна — спектакль? И нанял меня не его брат — неважно, полицейский он или бандит, — а конкуренты? Из Потта ничего не вытрясли! Убили. Кюн скрылся. И меня пустили по его следу».
Все вставало на свои места — слежка от самой Москвы, джип с киллером у квартиры Елены Петровны, убийство деда-прокурора после того, как Фризе с ним поговорил. Вот только зачем понадобилось им поджигать генеральский дом?
— А знаете, Игорь Васильевич, — решился, наконец, Владимир, — то, что я вляпался во всю эту бяку, полбеды. Беда — наши недомолвки. Он в упор посмотрел на Корнилова и прочел в его глазах понимание:
— Карты на стол?
— Пересчитаем наших козырей?
— Нам бы с вами политикой заниматься, а не расследования проводить, — не удержался Фризе от едкого замечания после того, как отбросив сомнения, они выложили всю известную им информацию по «пещерному» делу. Он взглянул на часы:
— Сколько времени упущено! Чуть ли не половина суток.
— Не потеряли мы ни минуты, — проворчал Корнилов. — Теперь оглядываться друг на друга не будем, все наверстаем. В нашем сыщицком деле один плюс один, не два, а десять.
«Оптимист», — подумал Фризе. Впрочем, у него тоже прибавилось уверенности в близком завершении поисков. Ему вдруг вспомнилась давно забытая игра — знаменитый кубик Рубика. Совместными усилиями они с генералом выложили одну из сторон кубика синими квадратиками. И только один — центральный — все еще был красным: они до сих пор не знати, где находится тайник с ценностями? А значит, и Вильгельм Кюн. Фризе упорно не хотел называть его Федей Кавалером.
Хлопнула калитка. Кто-то быстрыми уверенными шагами протопал по садовой дорожке к дому. И тут же раздался стук в дверь.