Искатель. 1966. Выпуск №1
Шрифт:
— Здравствуй и ты, свет моих глаз, — последовал ответ. — Какой шайтан привел тебя к этой обители в столь поздний час?
В прошлом старик был учителем в медресе. Он не раз рассказывал, как однажды повздорил со своим духовным начальством. Дело дошло до драки, пастыри надавали друг другу пощечин. Инцидент можно было замять, но строптивый муэллим отказался принести извинения. Он оставил выгодную должность и сделался… актером в провинциальном театрике, где одинаково плохо играл владельцев гаремов и их наложниц: в ту далекую пору в азербайджанском театре все роли исполняли только мужчины.
Разные слухи ходили о дальнейшей деятельности Теймура-даи. На склоне лет судьба определила ему заведовать почтой в этом поселке. От былого остался вздорный характер отставного актера да любовь к витиеватым оборотам речи. Старик был с норовом, любил съязвить, подтрунить над ближним.
— Ну, — сказал Теймур-даи, отхлебнув кислого молока из полулитровой стеклянной банки, — ну, отвечай, высокочтимый Джафар, почему ты не спишь, когда сном объяты и воды и суша и спит даже Вели Тахмасиб, которому райком комсомола объявил вчера выговор с занесением в учетную карточку?
Вели Тахмасиб был заведующим поселковой баней и личным врагом Теймура-даи: в бане случались перебои с горячей водой, а старый почтарь так любил попариться… Сейчас нерадивому банщику влепили взыскание, и Теймур-даи торжествовал.
— Я только что с моря, — сказал Джафар, сдерживая улыбку. — Шел мимо — свет горит у тебя в конторе. Дай, думаю, погляжу, что поделывает старый труженик.
— И что ты узрел, о лучший из Джафаров? — в тон ему ответил заведующий почтой.
— Убедился, что, хвала аллаху, любимец поселка здоров и бодр. Теперь могу спокойно отправиться в общежитие… после того, как ты исполнишь мою просьбу.
— Ты всуе помянул имя аллаха, — сказал почтарь, прикрыв глаз. — А он возьмет да запретит мне пододвинуть к окну телефон, чтобы ты мог позвонить в город.
Джафар остолбенел.
— Подумать только, до какой я дошел жизни, — проворчал старик. — Среди ночи мне звонят, поднимают с постели. Кто этот Белов, по поручению которого я должен бежать в общежитие и выяснять, не вернулся ли с моря Джафар Набиев?
— Ты уже ходил туда?
— Два раза! — Старик запрокинул голову и вылил в рот остатки кислого молока из банки. — Кто такой этот Белов, что позволяет себе беспокоить старого почтенного человека?
— Мой товарищ…
— Вахсей! — Старик побагровел от негодования. — И вы не нашли другого времени для своей болтовни? Иди прочь! Завтра позвонишь.
— Это не болтовня, — быстро сказал Джафар. — Белов работает в милиции.
Старик, уже приготовившийся захлопнуть окно, задержал руку. Он надел очки, молча поглядел на Джафара. Потом поставил на подоконник телефон.
— Звони, — коротко сказал он, взял банку из-под кислого молока и направился в соседнюю комнату, служившую ему спальней.
Джафар набрал номер.
Белов снял трубку, как только прозвучал первый зуммер.
— Наконец-то, — с облегчением проговорил он. — Я уже думал, не успеем созвониться! Нас никто не слушает?
— Нет…
— Очень хорошо!.. Так вот, посудина, о которой ты рассказывал, принадлежит кому-то из компании нашего знакомца… Понял, кого я имею в виду?
— Да, да, Володя!
— Теперь она может называться по-иному: замажут одно имя, намалюют другое. Разумеешь? Хочу сообщить: вчера на рассвете она вышла в море. В ней трое, и среди них «зубастик», как ты его называешь. Впрочем, нас интересует вся компания — они друг друга стоят. Судно должно быть неподалеку от тех мест, где ты однажды его видел. По нашим сведениям, занимается… да, ты отлично знаешь, чем оно занимается! А возвращаться на берег будет завтра, вероятно, под вечер. Мы установили, где обычно происходит выгрузка добычи, готовим встречу. Но часто бывает: ждешь голубчиков в одном месте, а они вдруг объявляются в другом. Так и теперь: не исключено, что высадятся в твоем поселке.
— Полагаешь, у них могут найтись здесь помощники?
— Не хотелось бы думать, что так. Но всякое бывает… И вот я вспомнил о тебе, Джафар. Вдруг понадобится твоя помощь… Я знаю, завтра ты свободен. Как, не передумал?
— Мы же договорились!
— Ну, спасибо… Разумеется, наши люди будут и в поселке. У них есть фотографии «зубастика». Однако, когда имеешь дело с таким типом, на карточки полагаться нельзя. Джафар, толькомы с тобой встречались с ним, видели…
— Я помню наш разговор!
— Хорошо. Слушай внимательно. Днем тебе надо быть в районе поселковой пристани. Весь день будь там Джафар! Если надобится, к тебе подойдут, назовут мою фамилию. Действуй тогда по указанию этих товарищей.
— А вдруг я сам увижу «зубастика»?
— Хочу надеяться, что увидишь. Поэтому гляди в оба. Тебя должно интересовать каждое судно, возвращающееся с моря, его экипаж, пассажиры. Обнаружив этого типа, не приближайся к нему, наоборот, держись подальше. Это очень опасный враг, он наверняка вооружен. Взялся за морской промысел, потому что жаден, алчен, а вообще-то занимается делами куда более серьезными… Поэтому, что бы ни случилось, сам ничего не предпринимай. А если заметишь его, подай знак. Скажем, вынь платок и вытри лицо. Три щеку и смотри в сторону этого человека. Тебя поймут… Все ясно?
— Ясно, Володя.
— Ну ладно. Мне сказали, будет ветер. Получена штормовая.
— Плохо.
Белов помолчал.
— Однако уже ничего не изменишь: они в море. Покойной ночи, Джафар!
— И тебе того же!
В телефоне раздался щелчок: Белов положил трубку.
Из соседней комнаты вышел Теймур-даи с банкой кислого молока.
— Поговорил?
— Да, спасибо. — Джафар постарался весело улыбнуться.
— О чем это вы болтали? — поинтересовался почтарь, усаживаясь за стол.
— Да, так… Приглашает к себе, хочет познакомить с девушкой. Говорит: очень красивая…
Теймур-даи поднял палец.
— Аллах знает, что ты его посланник, и аллах свидетельствует, что лицемеры — лжецы, — торжественно провозгласил он
— Что это? — не понял Джафар.
— Сейчас ты слышал первый раздел шестьдесят третьей суры корана!.. А теперь иди в свое общежитие.
Ветер обрушился на поселок незадолго до рассвета.
В последние минуты перед ненастьем стояла сторожкая, напряженная тишина. Только с северных дальних нагорий доносился тоскливый плач ночных скитальцев — шакалов.