Искатель. 1966. Выпуск №1
Шрифт:
Стало как-то легче: отчасти от понизившейся к вечеру температуры, отчасти от высказанной мною мысли, возбудившей в глубине души маленькую надежду.
Закат солнц оказался не менее прекрасным, чем восход. Сумерек почти не было, и вскоре мы очутились в такой же тьме, как вчера. День длился около пяти часов.
Затем началось повторение грандиозного лунного зрелища прошлой ночи. Но теперь нас, затерявшихся и погибающих в чужом и чуждом мире, уже не подавляло величие этой неземной красоты.
— Я думаю над вашим вопросом, Брайт. Гипотез
«Сатурн» заходил. Прошел еще один долгий час.
— Мистер Брукс, с тех пор как мы покинули Землю, вы не сомкнули глаз. Я прошу вас, несмотря ни на что, поспать.
— Вы заботитесь обо мне, как сын об отце, дорогой Брайт. Хорошо, я попытаюсь — в прошлый раз вы мне уступили.
Несмотря на трагизм положения, профессор вскоре уснул.
Мне стало как-то все безразлично. Впав в апатию, я лишь усиленно старался отгонять мысли о жажде и голоде.
Горизонт засветился и стал алеть. Восходило первое солнце. Так как бояться здесь было некого, я последовал примеру профессора: оперся о свой мешок и погрузился в забытье.
Когда я проснулся, Джемс Брукс был уже на ногах. Он заботливо укрыл меня во время сна от палящих лучей солнца, уже высоко стоявших в небе.
— Что теперь… Брайт? — тихо спросил он, не глядя на меня.
— Теперь надо все же укрыться в тени.
Ощущение голода несколько притупилось, но жажда стала невыносимой. Напрягая остатки сил, мы с трудом достигли ближайшего убежища и в изнеможении опустились на «землю».
Солнца во всем своем великолепии заметно передвигались по идеально чистому небу. Мы ни разу не заметили здесь ничего похожего на облако.
Бездумно всматриваясь в глубокую, пустую синеву горизонта, я внезапно обнаружил какую-то точку. Лениво вынул из мешка подзорную трубу и занялся наблюдением.
— Что вы открыли там, Брайт? — вяло протянул профессор.
Я не ответил — мое внимание было приковано к приближавшимся с большой скоростью девяти продолговатым предметам.
Джемс Брукс поднял голову.
— Что там такое? — настойчиво повторил он вопрос.
Я молча протянул ему трубу. Судя по тому, как быстро он выхватил ее из рук, выражение моего лица, по-видимому, сильно изменилось.
— Брайт! Это люди, живые существа! Мы спасены!..
Через несколько мгновений неподалеку от нас опустились изящные эллипсоиды метров десяти в вышину и двадцати пяти в длину. Их поверхность состояла из шестиугольных блестяще-черных, как полированный мрамор, граней: серебристые оправы граней сверкали на солнцах. Ни крыльев, ни пропеллеров у этих воздухоплавательных снарядов не было.
— Брайт! Здесь должны быть необычайно культурные существа. Их техника выше нашей — они на тысячелетия
В серединах снарядов виднелись очертания кругов. Круги-диски стали вращаться и через минуту отскочили в сторону. Из проемов вышли человекообразные существа.
— Брайт! Они прилетели с «Сатурна»! Это сатурниты!..
Бросались в глаза серебристо-блестящая чешуйчатая поверхность тела, головы и лица этих существ и их рост, превышавший, на глаз, два с половиной метра. Благодаря чешуе они производили впечатление стаи огромных фантастичных человекорыб. Пропорционально сложенные, они были очень стройны.
Легкой поступью неведомые существа быстро направились к нам. Казалось, они не случайно на нас набрели и даже не искали нас, а знали, что мы здесь находимся, и специально из-за нас прилетели. В движениях великанов чувствовался общий гармонический ритм. Они были страшны своим ростом, и я растерянно пробормотал:
— Спасение ли это?… Не преждевременна ли ваша радость? Так называемые «цивилизованные люди» бывают хуже зверей.
Сатурниты остановились. Один из них отделился от группы и подошел к нам…
Я убедился, что он был совершенно человекообразным существом. «Что же, — подумал я. — Отсюда следует, что структура нашего тела наиболее целесообразна. Здесь действует, очевидно, общий для организмов всех миров закон, на основании которого филогенетический процесс завершается формой человеческого тела».
Сатурнит протянул к нам руку, мы инстинктивно отшатнулись. Тогда он отошел к своим товарищам, но тотчас же вернулся с какими-то плодами. Это был уже явный акт дружелюбия.
— Берите же, Брайт!
Профессор улыбался. Он с восхищением смотрел на наших гигантских спасителей. Я робко взял плод и начал его есть. Он был чудесен! Появился и сосуд с водой — самой настоящей и притом холодной водой… Затем нам принесли пищу. Необыкновенно вкусная! Мы попытались угадать, из чего она приготовлена, но не смогли.
Утолив голод и жажду и придя в себя после первых впечатлений, мы снова ощутили невыносимую жару. Сатурниты же, по-видимому, нисколько от нее не страдали: как ни в чем не бывало они стояли под палящими лучами солнц с непокрытыми чешуйчато-безволосыми головами… Но вот один из них вошел в снаряд и вернулся оттуда с… чешуёю в руках!
— Так это… одежда!..
Мы переглянулись и расхохотались. Сатурнит издал звук — мелодично-протяжное «и-ии».
Как только чешуя была вручена нам, мы сбросили с себя тяжелое, грубое земное облачение и через минуту щеголяли в новых «костюмах». Они пришлись как раз впору — это был, очевидно, «детский размер».
— Выступить бы в этом «смокинге» в университете на лекции… — пробормотал профессор, ощупывая свои блестящие рукава. — Мои дорогие коллеги уже давно подозревают, что я не в своем уме…