Искатель. 1966. Выпуск №4
Шрифт:
— Зачем же он нужен тебе, этот эксперимент? — еще раз спросил Крилл.
— Мы на планете, — спокойно сказал Трук, следя за медленным движением руки Крилла, — чего же улетать, оставляя все на произвол судьбы?
— А нужен ли твой эксперимент чужой цивилизации?
Трук не обернулся на голос Песлы: тот любил устраиваться за спиной командира. Но Несла должен был заговорить, и Трук ждал этого.
— Цивилизации? — Трук показал в сторону иллюминатора. — Вот этих образин ты считаешь представителями цивилизации?
— Будущее этих «образин», — перебил его Песла, — достаточно обеспечено и без вмешательства покровителей.
— Я прошу всех держаться в рамках совещания! — резко бросил Трук.
— Прости, командир. — Песла подошел к столу. — Я часто забываю, что на корабле
— Тут почти все проходили курс космической биологии. А потом за что это ты можешь отвечать? — В голосе Трука послышалась усмешка, — Для того чтобы убедиться в твоей правоте, нужно вернуться сюда через несколько сот тысяч лет. К сожалению, это время превышает срок, отпущенный нам природой.
— Мне от этого срока осталось совсем немного, — проворчал Песла, — и все же я утверждаю, что цивилизация на этой планете неизбежна. Могу повторить еще раз: именно тот вид обезьян, который мы наблюдаем уже несколько месяцев, даст начало разумным существам.
Трук задумался. Может, Песла и прав. Условия на планете исключительно благоприятные. Звезда не сжигает все безжалостным огнем, но она достаточно близка, чтобы дать необходимое тепло живому. Толстая шуба атмосферы. Много влаги. Равномерная и относительно быстрая смена дня и ночи дает возможность оптимально чередовать время активной жизни и отдыха. Обезьяны, на которых они сразу обратили внимание, достаточно сильны, чтобы обеспечить себя пищей и не трусить перед многочисленной мелкотой, населяющей планету. Более крупным и опасным хищникам тоже хватает еды, и им нет смысла связываться со столь грозным животным. Значит, обезьянам не грозит истребление. Мало этого, обезьяны сошли с деревьев и стали на задние лапы. Передние, пятипалые лапы стали свободными, и обезьяны хватают ими палки и даже камни. Эти лапы способны к любому труду.
Но начнут ли обезьяны трудиться! Трук вспомнил морду спящей обезьяны: дремотная удовлетворенность и страх. Вот два чувства, которые чаще всего охватывают животных, и это из поколения в поколение передается по наследству. Все немногочисленные желания обезьян удовлетворяются почти полностью. Для чего же трудиться! Нужно ли неуклюжей лапой брать палку и пытаться сбить ею висящие фрукты, когда влезть на дерево гораздо привычнее и проще! Нужно ли поднимать камень, чтобы с трудом бросить его в ловкого хищника, когда можно молниеносно взметнуться над землей по веткам и лианам!
Только ухудшение природных условий — похолодание или обеднение растительного покрова планеты или еще что-нибудь — заставит обезьян взяться за труд. Но сколько тысячелетий этого придется ждать! А вдруг ухудшение наступит слишком быстро или окажется резким и обезьяна вымрет, не успев приспособиться к новым условиям! Тогда понадобятся еще миллионы лет, чтобы какой-нибудь другой вид животных достиг уровня развития обезьян.
За столом собрались все члены экипажа. Все девятнадцать. Но в разговоре принимают участие только двое. Песла считает планету своей. Это он предсказал возможность высокоразвитой жизни на ней — и оказался прав. Что и говорить, победа не малая — теоретически предсказать такое. Да еще Крилл. Этот просто любит поспорить. Остальным, собственно, не так уж важно, что сделает Трук с обезьянами и что случится на этой планете через несколько сот тысяч лет. Далька не идет в счет. Она одна знает, для чего Трук затеял этот, в сущности, ненужный разговор. Все уже сделано и не будет изменено, даже если Песла не согласится. Командир имеет право решать и в случае несогласия членов команды.
Конечно, лучше было бы ничего не делать. Просто снять гравитационную завесу загона для животных, напугать их шумом и вспышками прожекторов, чтобы они убрались подальше, и взлететь. Так было бы спокойней. Трук знал, что он многим рискует. На Стинбе могут не одобрить его поступка.
Но что-то не позволяет ему улететь и оставить все без изменения. А если эксперимент даст результат и ускорит возникновение на планете разумной жизни! Да нет, это чепуха. Дело ведь не только в судьбе планеты, на которой никто из них больше не успеет побывать. Он просто не может улететь, не проведя эксперимента. Наверное, потому, что это было бы нечестно. Или из упрямства! Ему как-то не по душе Песла, да и Крилл тоже.
— Для возникновения жизни на планетах, — Трук повернулся к Песле, — требуются определенные условия, которые не всегда возникают в звездных системах. Но если уж живые существа появились, они все время будут совершенствоваться. Эволюция по крайней мере одного из видов животных ведет к цивилизации. Однако этот путь не всегда может быть пройден до, конца. Возможно неблагоприятное стечение обстоятельств, которые способны помешать движению к разуму.
— К нашей планете это не имеет отношения, — возразил Песла. — Развитие уже достигло здесь высокого уровня: животный мир необычайно разнообразен. Природа ставит сотни тысяч экспериментов, они обязательно приведут к появлению разума как самого верного способа выживания и развития рода. Разум надежнее шкуры, которая защищает от холода, сильнее мышц, спасающих от врагов.
— Кроме того, — вмешался Крилл, — ты забываешь, что речь идет о конкретном существе — обезьяне. Все твои рассуждения становятся сомнительными, когда взглянешь на их передние лапы. Ведь это почти руки. Такие обезьяны завтра начнут рожать детенышей, способных к самой тонкой работе.
— А вдруг этого не случится! Вдруг обезьянам еще чего-то не хватает, чтобы появление в относительно короткий срок разума стало необходимостью! Откуда нам знать! Ведь мы впервые встречаемся с такой переходной ступенью развития. Наши исследования показали, что обезьяна уже несколько сот тысяч лет ходит на задних конечностях, а значит, столько же времени хватает передними палки и камни. Ведь хватательный рефлекс присущ животному от рождения. Почему же обезьяны до сих пор не начали трудиться, изготовлять каменные орудия, не изобрела лука и стрел! Не кажется ли вам, что они, достигнув некоторого превосходства относительно других животных и определенной гармонии с окружающей средой, перестали развивать те качества, которые должны раскрыть их возможности! Не думаете ли вы, что обезьяна еще долго не станет трудиться, потому что не испытывает в этом необходимости!
— Развитие не всегда идет такими быстрыми темпами, — изрек Песла. — Тысячелетия — большой срок для цивилизованного общества, но в эволюции к разуму он не всегда достаточен.
Как это у него все гладко и убедительно получается, даже там, где можно только предполагать. На Стинбе он так же убедительно докажет, что эксперимент был не нужен и мог иметь отрицательные последствия для планеты. Нет, надо, чтобы Песла все-таки взял на себя часть ответственности. Ему, Труку, хочется еще побывать в космосе. На Стинбе никогда не одобрят эксперимента, проведенного без согласия Песлы. Скажут, что это несерьезно. Конечно, он командир, но на борту корабля был крупный ученый. Для проведения незапланированного эксперимента следовало бы посчитаться с мнением специалиста, А как с ним можно считаться, когда заранее известно, что он скажет: «Нет». Такого надо неожиданно поставить перед совершившимся фактом. Пока все идет так, как Трук и предполагал, но надо сделать еще одну попытку уговорить старика,
— Твой довод неубедителен, Песла. Ты хорошо знаешь, что за несколько сот тысяч лет у обезьян существенно изменились конечности, посадка черепа, форма челюстей, передние лапы, Но в своем развитии к разуму они не сдвинулись за это время ни на шаг.
— Верно, — согласился Песла, — все эти изменения костных и мышечных групп были подготовкой. Теперь начнет активно развиваться центральная нервная система.
— Но ведь это только предположение. С такой же уверенностью можно утверждать, что обезьяна вымрет, так и не став разумным существом.