Искатель. 1968. Выпуск №5
Шрифт:
Каспий в объятиях зимы. Не лед, не снег, а ветер. Неописуемой ярости северный ветер — хазри. Массы холодного воздуха внезапно вторгаются на Апшерон и несут, несут обложные осадки.
Бакинские норды. Тогда отчаянно бушует древний Хазар, проявляет свой нрав.
В такую погоду Арифу часто вспоминается его отец Турбан Джавадов, погибший на фронте в Великую Отечественную войну.
Ветер, и льды, и волны, и снег гремят, и секут, и валят с ног, словно при яростном огневом налете. И тогда весь нефтепромысел похож на передовую. Вот, пригнувшись, пробегает по эстакаде за очередной пробой девушка-лаборантка. Борясь с ветром, устанавливают бурильщики, как орудие на боевую позицию, металлические блоки вышки. Все предельно собраны, все начеку — в этих условиях малейшая оплошность может обернуться бедой.
Вот так и сегодня. Ветер быстро набрал силу, потушил в море только что смеявшиеся солнечные блики, нагнал заряды взвихренного мокрого снега. И разразился очередной одиннадцатибалльный шторм со скоростью ветра около тридцати метров в секунду.
Волны вздыбились, вспенились. Бал за валом. Брызги вперемежку со снежными хлопьями.
В бурю и на суше невесело: человека чуть не с ног валит; эльдарские сосны гнутся, как тростинки, да так со временем и остаются расти наклонно, с кронами, будто распущенными по ветру флагами.
А каково-то в море, на Камушках?
«Камушки»… Так ласково бакинцы называют Нефтяные Камни — поселок, построенный на сваях в открытом море, где работают, учатся и отдыхают мужественные сильные люди, преимущественно такие же молодые, как Ариф. Они добывают веками нетронутую нефть, залегающую глубоко под морским дном.
— Каково на Камушках? — Георгий Заплетин улыбается, — Все нормально. Полный порядок.
Заплетин — секретарь комитета комсомола нефтепромыслового управления имени XXII съезда КПСС. Высокий, очень подвижный парень неистощимо жизнерадостного нрава.
Порядок, впрочем, не совсем полный — покорежена часть пирса. Но в общем действительно буря не снизила уровня добычи нефти. Танкеры и сквозь мглу кипящей ночи пробрались к промыслу и, приняв в свои отсеки десятки тысяч тонн «черного золота», благополучно доставили его в Баку.
Такие, как Ариф, выстояли, выдержали натиск стихии — им и шторм не помеха. Не просто выстояли и выдержали. Далеко не просто, не с легкостью. Опасность превозмогалась возросшей самоотверженностью. И все же, прекрасно зная это, Заплетин повторил:
— Нормально все. Ничего особенного.
На Нефтяных Камнях хороших людей много. И он назвал мне Арифа Джавадова, старшего оператора на первом промысле, групкомсорга, парня с в общем-то обычной биографией. Школа, служба в армии, после демобилизации — нефтепромысел. Начал с оператора второго разряда, теперь — пятого. Ростом Ариф невысок, зато широк в плечах, лицо открытое и приятное. Может показаться нерасторопным. До стеснительности скромный. А в работе — огонь. Подменить заболевшего товарища, постоять за него вторую вахту — он первый.
Мне довелось видеть Арифа в труде, когда жестокий норд раскачивал мачты буровых вышек, пригоршнями кидал в лицо иголки снега. Ариф пробирался сквозь ураган от одной скважины к другой, проверял давление, записывал, подходил к задвижкам, промывал скважину, а закончив свои дела, бросался помогать буровикам.
— Как люди в таких условиях добиваются перевыполнения плана? — продолжал Заплетин. — Откуда берутся лишние тонны? Вот, например, в прошлом году по предложению Джавадова нефтяники взяли обязательство добыть сверх плана десять тысяч тонн нефти. И, мало сказать, добились — выдали тридцать четыре тысячи! Чувство ответственности, трудолюбие? Да, конечно. Но еще и научная организация труда. Ариф — студент третьего курса Азербайджанского института нефти и химии имени Азизбекова. И не один он учится. Ребята на Камушках подкованные. Овладевать смежными профессиями им несложно. Теперь обычная картина: как кто заметит неполадки в работе другого, так спешит на помощь. Разные специальности у людей, а цель одна — нефть. Нефтяной горизонт капризен: увеличив сверх меры мощность одной скважины без учета положения на всем участке — можешь прогадать на других Какую скважину вовремя отключить или, наоборот, разбудить бездействующую, какую промыть, какую отрегулировать — глядишь, геологи позволят увеличить отбор нефти — насчет этого наши ребята мастаки, не прогадают. А посмотрите на участок. Красиво раскрашено оборудование? Но дело не только в красоте. Издали ясно: зеленая задвижка — нефть идет туда-то, красная туда-то. Коллектор серебристый — идет газ, зеленый — идет нефть. Опять же Ариф предложил. Это вообще у него, можно сказать, в крови: как новое интересное дело — раньше всех подхватывает».
Недавно в списки комсомольско-молодежной бригады Джавадова включили славного сына азербайджанского народа, героя-молодогвардейца Али Дадашева.
Об Али Дадашеве, расстрелянном гитлеровцами вместе сКошевым и Громовой, узнали совсем недавно из допросов бывших полицаев и обнаруженных документов. И теперь он, как живой, целый год будет числиться в составе бригады нефтяников Каспия, его норму отработают ребята.
Рисунок С.Прусова
— Когда я думаю об Арифе, — говорил мне еще на Камушках Заплетин, — то вспоминаю наших космонавтов. Я сидел с ними рядом на Пятнадцатом съезде ВЛКСМ. Комаров был делегатом от Азербайджана. Когда его хвалили, он краснел и смущался, человек и начинается герой? По-моему, нет такой грани. Все высокое начинается от земли,
Был у нас случай, — продолжал Георгий, — чепе. Две девушки шли по эстакаде. Навстречу — машина. Они посторонились, но одна поскользнулась на деревянном настиле у самого края эстакады. Падая, девушка схватилась за подругу, и обе оказались в море. А волнение — девять баллов. Январь. Случайно увидел их парень лет восемнадцати, Исмаил Сеидов. Телогрейку скинул и — в волны. За ним другой — Вагиф Керимов, постарше. Оба из той же бригады, где Ариф Джавадов. Подтянули девушек к свае. А дальше? Все четверо еле держатся на воде, а на эстакаду не поднимешься: сваи скользкие, одежда намокла. Как раз подоспел Ариф. На секунды счет шел. И Ариф единственно правильное решение принял. В море прыгать — пользы мало, наверх все равно тонущих не выбросишь. Джавадов мгновенно соскользнул по свае вниз, уцепился ногами з-а поперечную балку, по одному всех четверых к себе подтащил и держит. А там уж народ прибежал, канат бросили, подняли на эстакаду. Отогрелись они немного в медпункте — и опять на работу, осваивать скважину. И что же?
Когда я, вручая ему за трудовые успехи награду — Почетную грамоту ЦК ВЛКСМ, вспомнил об этом случае, Ариф удивился: «Да будь на нашем месте другие комсомольцы, они сделали бы то же самое». Смутился. В глазах Арифа — это было не геройство, а обыкновенная, законная вещь.
Законная… Может быть, и вправду нет ничего особенного, все типично в тех черточках, из которых составился у меня скупой портрет Арифа Джавадова, вожака молодых нефтяников на суровом морском промысле?.
Судите сами.
Хуан Ларго Лопес
Первый шаг
Генералу Энрике Листеру, Мадридским Чапаевым называли его бойцы республиканских батальонов.
Были и такие, которые сидели здесь за неповиновение властям. Они обычно вспоминали пережитое с иронической двусмысленной улыбкой, словно говорили: «Ничего, мы еще сквитаемся».
Тяжелая кованая дверь со скрипом отворилась, и Хесус оказался в тесном каменном дворе внутренней тюрьмы. Высокое серое здание и четырехметровые стены, окружавшие двор с трех сторон, создавали настроение безнадежности. Это был настоящий каменный мешок. А человек привык к высокому голубому небу, к просторным долинам, к морской глади, к ветру, к густым хвойным лесам.