Искатель. 1975. Выпуск №5
Шрифт:
А тем, молодым, кто все же учится сейчас на маленьких летных отделениях Академии Астрогации? Каково им, которые придут на Флот год, два, три спустя? Да и кому вообще будут они нужны? Ведь «Стеллатор» принесет все звезды, все планеты прямо на Землю. И каждый сможет, открыв дверь приемника станции ТТП, равно легко шагнуть из Мурзука на Марс или Туманность Андромеды. Так неужели же напрасно жил Звездный Флот? Нет, конечно, нет. Ведь век ТТП мог наступить только после века Звездного Флота. И сейчас, стоя на рубеже этих эпох, Шорак видел, как осязаемо исчезает, тает уходящий век кораблей.
—
«Стеллатор» отменит Флот. Так пусть это сделают не равнодушные руки, а руки человека, который любит его. Этого Шорак не сказал. Потому что есть вещи, о которых люди не говорят, даже если понимают друг друга.
Зиновий ЮРЬЕВ
ПОЛНАЯ ПЕРЕДЕЛКА [2]
2
Окончание. Начало в предыдущем выпуске.
ЧАСТЬ III
ПОБЕГ
Глава 1
Оуэн Бонафонте застонал и попытался встать. Во рту было что-то соленое. Он сплюнул. Наверное, кровь, вяло подумал он. Он ощутил саднящую боль в щеке, во всем лице. Провел рукой и почувствовал тепловатую липкую влагу. И сразу раздвинулся занавес, и он вспомнил все. Он вскочил на ноги. Он стоял в полумраке кабинета, и из открытой двери тянуло сырым холодом. Он еще не мог думать быстро и отчетливо, но он твердо знал, что нужно что-то делать. Сейчас же. Наверное, это Рондол. Рондол. Он всегда знал, что этим дело кончится. Если бы только профессор послушал его… Как близок был его затылок, когда он наклонился над трупом Джонаса. Тогда и нужно было нажать на спуск. Зачем оставлять лишний рот? И лишние руки, подумал он, ощутив прилив боли в щеке.
Он вдруг сообразил, что бежит к главному зданию. Еще не поздно. С каким наслаждением он всадит пулю ему в лоб! Нет, лучше не в лоб, в живот. И смотреть ему в глаза. Стоя. А он чтобы лежал. И чтобы глаза его медленно туманились, стекленели.
Ненависть полностью вымела из его головы туман, и он сунул руку в карман за пистолетом. Но он же держал его в руке, когда входил к профессору. Неужели же пистолет у Рондола? Он уже знал, что это правда. И что случилось нечто гораздо худшее, потому что пальцы не ощутили в кармане привычной металлической гладкости ключа. Он остановился. Что же делать? Ага, прежде всего сигнал тревоги и выключить механизм ворот.
Он повернулся и побежал к дому профессора. Он даже не нажал кнопку тревоги, он вбил ее кулаком.
У него промелькнула мысль, что Ламонт, наверное, убит. Он подбежал к кровати и услышал храп.
— Профессор! — крикнул он и схватил старика за плечи. — Профессор, вставайте!
— Что такое? — промычал Ламонт.
— Проснитесь! — Бонафонте тряс старика за плечи, и его голова с венчиком седых волос вокруг розовой лысины дергалась вперед и назад.
Профессор открыл было глаза, но они тут же закрылись. Что за проклятие, подумал Бонафонте, неужели он чем-нибудь напоил его. Вот для чего ему нужен был «дримуэлл». Он застонал от ярости. От запоздалой ярости. Он ведь чувствовал что-то подозрительное. Снотворное! Цианистый калий ему нужен, этому быку, а не снотворное. Он заметил, что его правая рука оставила на светлой пижаме Ламонта кровавый отпечаток. И тут же успокоился окончательно. Какая глупость, нужно было сразу перекрыть ворота. Впрочем, вряд ли он успел удрать. Он услышал топот. В комнату ворвался Эрни, а за ним Харрис-Прайс. В куртке поверх пижамы.
— Это Рондол, — крикнул Бонафонте. — Эрни, к воротам. И вы тоже. Если он успел удрать, ищите его. Далеко уйти он не мог.
— А профессор? — спросил Эрни, но Бонафонте лишь махнул рукой.
— Потом, потом, захватите фонари и радио. Далеко он уйти не мог. Но осторожнее, у него пистолет.
Он старался говорить уверенно, но он знал, что найти человека в лесу в такую ночь будет непросто. Если бы у них была собака…
Через несколько минут зазвонил телефон. Бонафонте взял трубку. Эрни возбужденно крикнул:
— Оуэн, он успел открыть ворота.
— Давайте ищите его. Скоро я присоединюсь к вам. — Он нажал рукой на рычаг и набрал номер. Он терпеливо ждал, пока наконец злой и хриплый со сна мужской голос не ответил:
— Слушаю…
— Мистер Вольмут, это Оуэн Бонафонте.
— Нашел время звонить…
— Мистер Вольмут, это экстренный случай. Только что сбежал этот адвокат. Ну, вы же знаете, я рассказывал вам, Рондол.
— Да, да.
— Он сбежал.
— Как сбежал?
— Сбежал.
— Как, я тебя спрашиваю? — в голосе появились металлические нотки.
— Он вытащил ключ.
— У кого?
— У меня.
— А где ты был, идиот?
— Мне показалось, что с профессором что-то стряслось. Я пошел к нему, и в дверях он меня подкараулил…
— Идиот! Что с Ламонтом?
— Все нормально. По-моему, он ему подсыпал снотворного.
— Идиот! — Бонафонте промолчал. Мистер Вольмут не любил, когда люди начинали говорить до того, как он задавал им вопросы. — Это ты идиот, — сказал Вольмут. — Я никогда не поверил бы, что в наше время могут быть такие идиоты. Ты меня понимаешь? — Бонафонте снова промолчал, но Вольмут настаивал теперь на ответе. — Ты меня понимаешь?
— Да, мистер Вольмут.
Ссадины на лице начали болеть все больше и больше. Но он не мог позволить себе даже поморщиться, потому что кровь подсыхала и его сразу же пронизывала острая боль.
— Где остальные?
— Я отправил их, мистер Вольмут.
— Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если вы не найдете его?
«Сволочь, жирная сволочь», — с ненавистью подумал Бонафонте, представив себе огромное тело своего собеседника.
— Нет, мистер Вольмут.