Искатель. 1977. Выпуск №3
Шрифт:
Телеграмма для Строкова пришла на станцию после обеда. Сайда, даже не закончив приема, бросила наушники и побежала его искать. Еще бы, такая радость! Телеграмма от сына, зовет приехать. Но Строкова нигде не было.
Быстров воспринял телеграмму с откровенным удовольствием:
— Ну наконец-то! Оставьте у него на кровати. Придет — сразу прочитает.
Возвращаясь из комнаты Строкова, Сайда увидела Быстрова возле радиорубки.
— Не хотите прогуляться? Следующий сеанс у вас через два часа, а погода, смотрите какая, весна и до нас начинает добираться.
Сайда задумалась. Отказаться неудобно. И, кроме того, ей льстило его внимание.
«А если Мансур узнает?.. Правда, он спит после ночного дежурства…» — успокоила она себя. Они спустились по склону в противоположную от дороги сторону. На южной стороне снег уже стаял и появились первые зеленые ростки.
— Ну что же, посидим? — спросил Сергей. — Послушаем, как тает снег?
Они выбрали место, Сергей подстелил куртку, но все равно уже через десять минут Сайда замерзла, и получилось вполне естественно, когда он обнял ее, — стало теплее. Ей нравилось, что он не пытался целоваться. Тихо сидел рядом и «слушал, как тает снег» — как будто это можно услышать. Странный человек, городской, непохожий на других.
Так они просидели, не шевелясь, минут сорок. Над скалой кружили памирские галки, выискивали съестное. Всегда они слетаются, если видят человека… Вдруг на дальнем гребне, скрывавшем станцию, Сайде показалось какое-то движение, но солнце било в глаза и ничего нельзя было рассмотреть. Ей стало тревожно. Высвободила руку, взглянула на часы и поняла, что нужно торопиться, чтобы не пропустить передачу.
Долгие годы, проведенные в обществе Хакимова, научили Строкова понимать его без слов. Иногда за весь день Хакимов вообще не раскрывал рта. Строков легко угадывал его настроение…
Сегодня, едва Хакимов вошел в камералку, Строков по его тяжелому дыханию, по долгому молчанию понял: случилось нечто необычное. И, как всегда, не стал задавать вопросов. Знал: как только отойдет немного, сам расскажет, что произошло.
Минут пятнадцать Строков не отрываясь продолжал работу над погодным графиком. Как-то само собой получилось, что он все еще выполнял привычную ежедневную работу, словно бы и не было никакой передачи станции. Он так увлекся расчетами скорости восточного циклона, что на минуту забыл о Хакимове и вдруг услышал его сдавленный, словно перехваченный спазмой голос:
— Новый-то с Сайдой гуляет…
— Этого не может быть. Это тебе от глупости, от ревности показалось.
Хакимов молчал. Строков отложил карандаш и подошел к нему.
— Ты вот что, садись работать. Мы с тобой подумаем, что нужно сделать. Это у них несерьезно, не может быть серьезно. Сайда просто глупая девчонка, а ты сам виноват. Чего ждешь? Почему не женишься?
Он долго убеждал его и успокаивал. Но именно в этот неподходящий момент в комнату вошел Быстров.
Хакимов ударом ноги отшвырнул стул и встал, сжимая кулаки. Строков тоже вскочил и понял, что не успеет вмешаться. Но что-то остановило Хакимова. Может быть, откровенное изумление в глазах Быстрова, не страх, а именно изумление ничего не понимающего человека.
Хакимов отбросил в сторону обломки раздавленного карандаша и вышел, хлопнув дверью.
— Что это он? — удивленно спросил Быстров.
— Уехать бы вам надо…
— Как уехать?
— Совсем уехать, не сможете вы здесь жить.
— А что, здесь выживают только такие, как Хакимов?
— Любит он ее.
— Кого?
— Да что вы, слепой, что ли?! Сайду!
— Подумаешь, посидели вместе, она же не его собственность, Но все равно, я готов извиниться перед ним, если нужно.
— «Если нужно». Разве ему станет легче от ваших извинений? Как он сможет уважать вас? Работать с вами? Начальник станции не должность. Здесь это — звание, если хотите! Его заслужить надо.
— Я этой должности не искал!
— Конечно, не искали! Я понимаю. В городе спокойней и легче. Вот и уезжайте.
— Это не так просто. Я ведь теперь отвечаю за станцию.
— Да ни за что вы еще не отвечаете! Подумаешь. Ну выговор объявят. Зато вернетесь к привычной для себя жизни. А здесь… Боюсь, что здесь вы потеряете веру в себя, наломаете дров. Послушайте меня, старика. Я не из-за себя говорю, я все равно уеду…
Сергей достал сигарету, размял ее между пальцами, испытующе посмотрел на Строкова.
— Я не могу уехать так, как вы предлагаете. Кем я буду считать себя после этого?
Строков отложил карандаш, снял и протер очки, собираясь с мыслями. Как теперь быть? Что делать дальше?.. Он так надеялся на нового начальника. Здесь нужен был сильный, уверенный человек, способный помочь, а не этот мальчишка, не понимающий самого простого, самого очевидного.
— Вам будет трудно.
Быстров не ответил. Маленький мирок станции сильно отличался от всего, с чем он сталкивался раньше. Люди какие-то особые попались? Да нет, обыкновенные люди. Но их словно тайна какая-то связывала.
Может быть, высота, или эта домашняя вершина во дворе делали их непохожими на остальных? Или это небо, лежащее на самых крышах и полыхающее по ночам огромными неправдоподобными звездами? Может быть, все вместе. Эта тишина, огромность и прекрасность синего мира под ногами, каким его видят только птицы, накладывали на них какой-то незримый отпечаток?
«Поживем, увидим, — подумал он. — Пока что я остаюсь».
Но это решение ничего не изменило, не уменьшило ощущения затерянности в чужом для него мире, среди чужих людей. И тогда впервые со дня приезда он вспомнил человека, с которым так легко расстался. Единственного близкого ему человека…