Искатель. 1977. Выпуск №4
Шрифт:
— Это смерть, — скорбно ответил Фауст. Он сильно переменился, но ненависть к болезни у него осталась. К болезни, с которой человек не может бороться, против которой бесполезны все снадобья и мази. — Ее переносит воздух, — добавил он. — Откуда-то с юга и всегда вот в такую погоду.
— Почему же они бегут, если болезнь все равно настигнет их?
— Потому что города, в которых она появилась, запирают свои ворота; а люди считают, что лучше убежать, чем оставаться в ловушке вместе с чумой.
Призрак помолчал немного.
— Ты не боишься?
— Боюсь, — ворчливо ответил он. Спохватился, хотел сказать, что он врач, но укрылся за улыбку. — Чума, может быть, и настигнет меня, но там, дома, в Эрфурте, мне бы от костра не уйти. И потом, — усмехнулся он, — я надеюсь отчасти, что Костлявая выберет тебя, и тогда мне будет спокойней.
В мозгу у него раздался гармоничный аккорд, эквивалент смеха.
— Сильно же ты ненавидишь меня, — заметил Призрак. — Но это не довод.
«Нет, — мелькнуло у Фауста в голове, — это не довод». Он стиснул кулаки. Еще больше, чем Призрака, он ненавидел болезнь — то, чего нельзя понять и что поэтому страшнее. Призрак в конце концов такой, каким и должен быть, дабы в мире сохранялось равновесие: это зло против добра. Но безоглядно разящая смерть приводила Фауста в бешенство. Он видывал уже много умирающих, но ничто и никогда не возмущало его так, как эти бессмысленные эпидемии, убивающие без разбора калек и здоровых, молодых и старых, опустошающие целую страну, словно серп ниву.
— Да, — сказал Призрак, — понимаю.
«Конечно, — подумал Фауст, — ты меня понимаешь. Ты знаешь, я не герой, и то, что гонит меня все ближе к чуме, это не геройство, а бешенство. Ибо против этой слепой смерти никто ничего не может сделать…»
— Никто? — прозвучало у него в мыслях.
Он удивленно огляделся. Увидел пыльную дорогу под белесым небом, волнующиеся нивы и даль, трепещущую в солнечном зное.
— Никто, — пробормотал он, прислушиваясь.
— Может быть… — продолжал Призрак, — может быть, средство найдется.
— Средство от чумы?
— Ну да, при некоторых условиях.
— Знаю, — горестно сказал Фауст, — ты ничего не даешь даром. У тебя ведь договор, подписанный моей кровью.
— Кровь была мне нужна, чтобы тебя вылечить, — оскорбленно отозвался Призрак. — Ты начинаешь наскучивать мне. Зачем мне глупец, играющий в лекаря, но не имеющий никакого понятия об эпидемиологии, о гигиене?
— Так почему я тебе так нужен? Почему ты выбрал именно меня?
Призрак засмеялся.
— Я скажу тебе, почему. Может быть, потому, что ты так похож на человека.
— А ты, кто ты сам? — повторял доктор, но все тише и тише.
Призрак молчал. «Боже, иметь средство, чтобы излечивать от черной смерти… Слава, деньги почести… Нет, — остановил себя доктор. — Слава, чтобы до него дотянулась рука инквизиции? Деньги, чтобы у него
— Какие же это условия? — нерешительно спросил он.
Призрак оживился. Его мысли искрились жадностью.
— Ты не боишься?
— Боюсь, — вырвалось у Фауста. Но он тут же добавил: — Я хотел бы иметь это средство. Чего ты хочешь?
— Крови больного!
— Так кто же ты? — спросил с досадой доктор. — Дьявол или вампир? За чем ты гоняешься — за кровью или за душами?
— Мне нужна кровь, чтобы найти причину болезни.
Доктор махнул рукой.
— Там, куда мы идем, больных будет с избытком.
— Ты не понял. Мне нужна твоя кровь, потому что ее состав я хорошо знаю. Как и тебя самого.
Доктор остановился. Его пронзило холодом. Даже в этом послеполуденном зное он почувствовал, как по спине у него струится холодный пот.
— Мне нужно, чтобы ты заразился чумой. Во всем опыте нет ничего опасного, это только дело техники.
— Очень благодарен.
— Как только я узнаю, в чем дело, я тебя вылечу. Это не опасно, поверь мне. Если бы ты знал хоть что-нибудь о микробах и защитных веществах, было бы легче. Но сейчас тебе остается только довериться мне.
Фауст знал, что Призрак никогда не говорит попусту. Мысленно он видел, как исцеляет больных и воскрешает мертвых. Видел, как оживают посиневшие лица матерей, как они ласкают плачущих детей окоченевшими пальцами.
Они шли среди трепещущих воздушных зеркал: мрачный Фауст впереди, а далеко за ним Призрак в монашеской рясе.
5
В Праге им пришлось подкупить содержателя гостиницы, чтобы он дал им комнату. Когда потом начала косить смерть, он узнал, что Фауст врач и посещает чумные больницы. Он поднял крик и хотел выгнать обоих, но смерть была быстрее и замкнула ему уста раньше, чем он успел выполнить свое намерение.
Призрак не очень тревожил доктора. Часто исчезал подолгу, и Фауст не знал, куда. Потом таинственно появлялся снова, и Фауст не знал, откуда. Доктор вскоре перестал замечать, здесь Призрак или нет: все равно они были связаны неразрывно. Чума косила широкими взмахами, и больницы были переполнены. Над кострами за городом, где сжигали трупы, столбами поднимался дым. Это была война, упорная и отчаянная. Призрак ждал. И дождался.
Однажды на пути в больницу Фауст упал. Лицо у него почернело, из распухших губ вырывалось хриплое, зловонное дыхание. К счастью, его узнали, и только потому он не очутился в яме или на костре за городом, среди безымянных трупов. Люди в капюшонах и масках, собиравшие больных и мертвых, принесли его в гостиницу и бросили на кровать.