Искатель. 1981. Выпуск №4
Шрифт:
— Вы решили сегодня замучить меня, мягко говоря, не слишком деликатными вопросами. Вы сами же видите: стол накрыт как для любовника, перед которым она хотела показать себя в самом лучшем виде. Лично я так думаю… Совсем не для подруги!
— Киров, у вас что нового?
— В некоторых местах я нашел затертые следы, совсем негодные, причем они были тщательно сняты мокрым платком, вероятно, смоченным в одеколоне. Даже чувствуется легкий запах… А в шкафчике для посуды две верхние тарелки — большая и маленькая, как и эти на столике, — также без отпечатков, зато на всех других, под ними, они есть… от рук хозяйки.
— Ого! Вот это уже улика! Значит, кто-то сознательно их уничтожил, помыл тарелки и поставил на место, стараясь не делать отпечатков.
— Так
— Браво, Людмил!
— Кроме того, где бутылка, из которой наливали? Я ее что-то не вижу…
— Гость унес ее с собой, — возбужденно вставил Хубавеньский.
— Я еще не кончил… Осмотрел ящик под раковиной. Так вот, в нем среди мусора совсем не оказалось свежего пепла и окурков. Есть только старые, брошенные туда до ужина. Я обследовал пласт за пластом. Перед каждым ужином она всегда чистила пепельницы. Пепел с окурками располагается слоями, между остатками продуктов. Но на самом верху его нет.
— Она могла бросить окурки в унитаз.
— Прежде она почему-то стряхивала их в мусорный ящик…
— Я доволен. Очень доволен. Ты не нашел каких-либо чужих отпечатков?
— К сожалению, нет. Повсюду, где только можно, их тщательно стерли. Кто-то здесь поработал аккуратно и добросовестно.
Консулов явился чуть ли не к концу рабочего дня — идеально подстриженный, элегантный, даже надушенный. И явно довольный собой. Впрочем, это было его обычное состояние.
— Привет труженикам криминального фронта! Я принес вам поклон от византийского императора.
Без подковырок и шуток, иногда чрезмерных, но всегда в границах дозволенного, он как-то не мог дышать, не мог жить без юмора и своих «консуловских» номеров.
— Где ты был целый день?
— А ты не видишь, что я как молодожен перед свадьбой? Таким человека могут сделать только в «Инститю дю боте», [9] что на бульваре Витоша. Сперва меня побрили. Для этого я специально утром не брился. После этого подстригли, помыли голову. Хотел сделать массаж, однако номер не прошел. Мужчинам массаж не делают… В общем, снискал незавидную репутацию — на меня почему-то стали смотреть подозрительно. Это на меня-то, на стопроцентного мужчину! Ты должен знать, старик, это не люди, а какие-то звери и зверихи. Они подстригают как на конвейере. Остается ощущение, что ты всего лишь овца из стада, которое стригут. Смотрят не как на человека, а как на голову. Пришлось делать маникюр. Видишь?!
9
Институт красоты (франц.).
Консулов показал руки. И в самом деле, его ногти были в идеальном порядке.
— Понимаешь, не было иного способа проникнуть в дамский салон, — добавил он, как бы извиняясь.
— Все это, я вижу, основательно украсило твой несравненный экстерьер, но чем обогатило твою бессмертную душу?
— Не беспокойся, старик, я напрасно не терял времени. Если бы моя совесть была более сговорчивой, я бы мог назвать стоимость всех этих косметических операций, чтобы включить их в служебный счет. Прежде всего я установил: этот «Инститю дю боте» представляет собой маленький оазис прошлого в нашей суровой социалистической действительности. Там какая-нибудь товарищ Мангалова превращается в мадам Пенку, там лазоревые русалки с белыми руками, осыпанными дорогими перстнями, перед твоими очами превращают простых трудящихся в неземных красавиц. А между русалками леший бродит. Один…
Консулов театрально выпятил грудь.
— Хорошо, что Пушкина нет рядом, чтобы услышал!
— Ну и что, на осовременивании классиков некоторые построили себе дачи… Первое мое открытие было, что Пенка Василева Бедросян, а попросту Пепи, — не парикмахерша, а рангом ниже — только маникюрша. Я сидел за ее столиком и касался коленками ее сменщицы. Поговорили. Чуть было не договорились встретиться вечером… Не было смысла — девушка пришла из другого салона, ничего не знает. Но с лешим я с удовольствием побеседовал. В маленькой комнате на дне салона.
— А кто этот «леший»?
— Как кто — заведующий сменой, шеф Панайот Велев, специалист по женской красоте. Иначе говоря, парикмахер. Сперва он не хотел обращать на меня внимания. Когда же понял, откуда я, стал чересчур услужливым. Предложил даже кофе с коньяком… По его словам, Пепи работала в салоне почти три года и только как маникюрша. Он был доволен ею, за исключением тех случаев, когда она опаздывала или уходила раньше положенного времени, а иногда и вообще не являлась на работу. Ей звонили много мужчин, а супруг был страшно ревнив — проверял каждый час по телефону, чем сильно отвлекал кассиршу. У них там телефон в кассе… Если верить его словам, Пепи была хорошей девушкой, но ее коллеги почему-то не могли ее терпеть. Ко всем она относилась ровно, но никого особенно не любила. У нее была только одна приятельница, парикмахерша Клеопатра Андонова. Их дружба была подозрительна, но больше этого он ничего не мог добавить. О ее связях тоже ничего не мог сказать, но допускал, что они «всякие»… В общем, должен я тебе сказать, этот Панайот Велев производит такое впечатление, что после разговора с ним появляется непреодолимое желание помыть руки лавандовым спиртом… С тонкой бороденкой, он производит вид персонажа, вытащенного из современной болгарской исторической пьесы. Похож на лукавого византийца, посланного императором, дабы обмануть храброго и благородного болгарского царя.
— Поэтому-то ты и принес нам поклон от византийского императора?
— Разумеется. Я его расспрашивал о том, что было за день до смерти Пепи. Он не хотел беспокоить милицию: видите ли, был убежден, что ничего плохого с ней не случилось. Он думал, что Пепи с кем-то уединилась и закрыла дверь изнутри. И до сих пор не верит, что это убийство… А ты чем похвастаешь?
Антонов подробно рассказал о повторном осмотре квартиры, о разговорах с соседями, затем подчеркнул:
— Сейчас есть одно обстоятельство, которое можно считать установленным. В квартире был кто-то, кто ушел после ее смерти. И не просто ушел, а сделал все возможное, чтобы ликвидировать следы своего присутствия. Если он глуп или же считает нас идиотами, то рассчитывает скрыть свой визит. Умный понял бы, что мы как раз по его действиям обо всем и догадаемся…
— А как с погашенным светом?
— И об этом я не забыл. Говорил со следователем оперативной группы, майором Поповым из пятого управления. Он даже обиделся, что мы могли допустить такое. Он категоричен. Когда вошли, никакого света не было… Это еще одна улика. Свет погасил неизвестный, когда уходил из дома. Неизвестный или неизвестная.
— Разве вы допускаете, что это была женщина? — спросил Хубавеньский.
— А почему бы и нет. Я даже сказал бы, что статистически яд — скорее женский способ убийства, хотя это не имеет никакого значения в данном случае.
— А сервировка стола?
— Вполне допустимо, что так можно накрыть стол как для мужчины, так и для женщины. Зависит не от пола, а от привычки или навыка того, кто сервирует, от его желания и настроения «показать себя».
— Правильно, — заметил Консулов. — А это значит, что на данном этапе — первый вопрос, на который мы должны получить ответ: кто был в гостях у Пепи? Ищите это лицо «икс»! Или… лица?
— Лицо было одно. Все характеризует почерк одного человека.
— Хорошо, принимаем, что было одно лицо. Но кто это может быть? — Консулов начал загибать пальцы. — Итак, первое — ревнивый супруг, который еще не вернулся откуда-то, куда он уехал. Второе — дежурный любовник. Третье — бывший любовник, вероятно, тоже ревнивец. Иди ищи ветра в поле! Четвертое — «приятельница», «заклятый друг мой». И пятое — кто-то, кого мы и в голове не держим. Как видите, богатый выбор клиентов!