Искатель. 1982. Выпуск №4
Шрифт:
Пикетчики приближались. Уже простым глазом были видны транспаранты, натянутые между хилыми мачтами: «Убийцы городов — вон из Сан-Пальмаса!» На некоторых парусах извивался черный дракон с большой буквой А на спине. Символы атомных субмарин жирно перечеркивали косые красные кресты — «Нет!». Сотни смуглокожих туземцев выкрикивали это слово хором, подкрепляя его взмахами кулаков.
— Штурман, — нажал Рэйфлинт тангенту квикфона, [6] — глубина у входа в лагуну?
6
Квикфон — переговорное устройство типа селектора.
— Шестьсот
— О’кэй! Все вниз! Срочное погружение.
«Архелон» грузно ушел в воду, выставив рожки обоих перископов. Но на подходе к авангарду пикетчиков скрылись и они. Субмарина всплыла почти в самой лагуне, оставив плавучую баррикаду далеко за кормой.
Губернатор острова принес свои извинения и увез офицеров «Архелона» на трех «кадиллаках» за город. Роскошный обед на вилле с бассейном, где обнаженные мулатки сплетались в узоры фигурного плавания, с лихвой возместил моральный ущерб, нанесенный пикетчиками. Губернатор — отуземившийся испанец — уверил Рэйфлинта, что фрукты и мясо будут поставлены без проволочек и самого отменного качества. Единственное, что он оговаривал, так это то. чтобы погрузка провизии шла ночью.
— Ночью у саботажников меньше шансов на успех.
Рэйфлинт приподнял бровь краем бокала:
— Почему?
— У нас в разгаре сезон ночного лова. Путина.
Корабельный врач «Архелона» майор медицины Коколайнен всегда считал подводников самыми большими женолюбами. Ничего удивительного он тут не находил: стрессовый характер службы, долгое пребывание в магнитных и радиационных полях, гиподинамия, сенсорный голод, голод световой, информационный, витаминный — все это обостряло тягу подводников к обычной земной жизни, к плотским радостям, к женщинам. Если бы Коколайнен взялся писать на эту тему научный трактат, то, безусловно, стюарду Ахтияру он посвятил бы целую главу, назвав ее «феномен Ахтияра». Вот уже третий день разъезжали они по острову, закупая бананы, кокосы, дыни, а доктор Коко никак не мог привыкнуть к бешеной эротомании своего спутника. Восточная кровь Ахтияра, омагниченная физическими полями «Архелона», то и дело толкала его на любовные авантюры. Он не пропустил в Сан-Пальмасе ни одного «дома свиданий», затащил доктора на шведский порнофильм и сеанс местной звезды стриптиза Катарины Фёрст. В одном прибрежном городке, сидя в зубоврачебном кресле, он умудрился соблазнить молоденькую дантистку.
Странное дело, но этот не бог весть каких статей сладкоглазый перс пользовался невероятным успехом у островитянок. Ахтияр был в восторге от Сан-Пальмаса. Он уверял доктора, что это самое райское место на шарике — а уж дядюшка Ахти повидал свет! — и после службы, да что службы, после нынешнего же похода — к черту контракт! — он покупает здесь харчевню или велосипедную мастерскую, заводит небольшой гарем из смуглокожих жен и ждет Коколайнена в гости вместе с канистрой медицинского спирта.
В полночь, в час полной воды, когда джонки в лагуне приподнимаются почти вровень с набережной, на «Архелоне» погасли якорные огни. Сливая мокрую чернь своих бортов с чернотой тропической ночи, подводная лодка бесшумно — на электромоторах — развернулась в заливе. Потом раздался тяжелый вздох, и две небольшие волны схлестнулись на том месте, где только что высилась крылатая рубка. Всплеск был отмечен зеленой вспышкой фосфоресценции…
Спустя несколько минут рыбаки, караулившие ночные свои сети у выхода из лагуны, увидели, как под днищами их лодок прошло огромное веретенообразное чудище в зеленовато-призрачном сиянии. За исполинской рыбиной тянулся вихревой светящийся след. «Архелон» уходил на позицию…
Рэйфлинт набрал номер каюты пастора и пригласил его на чашечку кофе. Святой отец был единственным на корабле человеком, который стоял вне рамок субординации и с которым
— Тогда почему же вы носите сутану? — изумился коммодор.
— Я согласен с Вольтером в тем, что если бога нет, то его следует выдумать. Седобородого старца Саваофа нет, но есть идея бога. А она более чем реальна. Ведь если эта идея приводила в движение армады крестоносцев, заставляла людей возводить прекрасные храмы и сочинять гениальную музыку, если этот фантом на протяжении тысячелетий определял и определяет миллионы судеб, то какая мне разница, существует бог или нет… Достаточно того, что существует его идея. И я служу ей.
Рэйфлинт нашел ото логичным.
— Лучше поклоняться богам в хитонах, чем в пиджачных парах… Так безвреднее…
Сегодня он собирался развлечь пастора голосами глубин. Барни подсоединил его квадродинамики к гидрофонам акустической рубки и Рэйфлинт уже который вечер наслаждался забортными симфониями. Впрочем, симфонией это можно было назвать лишь в авангардистском толковании жанра. Певучие свисты сциен, урчание, писки, барабанные дроби пятнистых дорад, щелчки креветок, чьи-то вурдалачьи стоны, мяуканье, клекот, шипение, цвирканье — сотни звуков сплетались в величественную какофонию жизни. Порой все хорище перекрывал густой утробный бас, в котором слышались совершенно человеческие интонации, будто немой исполин отчаянно пытался прорвать свое мычание осмысленной речью. И тогда Рэйфлинту казалось, что это сам океан говорит с ним на древнем, забытом людьми языке. От этой мысли тревожно ныли виски и холодели пальцы.
На пастора «премьера симфонии» произвела ошеломляющее впечатление.
— Если не знать, откуда эти голоса, можно поверить, что слушаешь фонограмму фильма ужасов,
— Да. Особенно эти протяжные вздохи. Обратите внимание на блеющий щебет. Слышите? Это дельфины. Они идут за нами третьи сутки…
— Простите, в прошлый раз вы спросили меня о моей вере, могу ли я узнать, во что верите вы?
Рэйфлинт усмехнулся и долго возился с тумблерами, выделяя из биошумов дельфиний щебет.
— Я верю… А почему бы и нет?! Мой бог — дельфин. По крайней мере, эти твари не уничтожают друг друга и, я читал, они ничуть не глупее нас. Вы не замечали — дельфин похож в профиль на Сократа?!
— Возможно.
— Вы носите на груди крест. Крест — виселица Христа, орудие пытки. Я же, — Рэйфлинт отогнул клапан нагрудного кармана с жетоном в виде дельфина, — как видите. Чья религия гуманнее?
— Вы — тотемист?
— Отнюдь Я — эпикуреец, — засмеялся Рэйфлинт и потрепал искусственные волосы искусственной Ники. — Вас не шокирует это соседство?
— Нет… Теперь я знаю: вы язычник-идолопоклонник.
— Пусть будет так! — еще больше развеселился коммодор. — Но если серьезно, мне хочется верить в грядущую аквакультуру — в подводные города, в освоение шельфа и всего гидрокосмоса, в человека, вернувшегося в свою праколыбель — океан, живущего в нем без аквалангов, как дельфины…
— А пока вы принесли в праколыбель жизни коконы смерти.
— Что делать! Хочешь идти по канату, соблюдай равновесие.
— Старо. Я тут нашел в Библии слова пророка Луки: «Вы — как гробы сокрытые, над которыми люди ходят и не знают того». Воистину, подводные лодки — могильные черви человечества.
— О, нас с вами слишком далеко занесло… — Рэйфлинт встал из-за стола-аквариума. — Хотите сюрприз?
Бар-Маттай молчал, разглядывая на стенках чашечки узоры кофейной гущи.
— Предупреждаю, — мягко, но властно настаивал на своем Рэйфлинт. — Я не хочу оскорбить ваше благочестие. Но коль скоро вы взялись за спасение наших душ, то должны знать, чем живут ваши овцы на глубине в тысячу футов…