Искатель. 1983. Выпуск №6
Шрифт:
— О'кэй, я тебе верю! Ты ему дважды звонила. Так?
— Да. Он мне назначил свидание. Обещал встретиться после закрытия магазина, но не пришел, обманул!
— Значит, твоего дружка убили именно в тот вечер, когда он не пришел на свидание?
— Что вы хотите сказать?
— Видишь ли, дело в том, что у меня тоже намечалось свидание, с Фрэнс. Помнишь?
— Нет. Чего ради я должна помнить о чьих-то свиданиях?
Дорис пыталась храбриться, но по-прежнему избегала моего взгляда.
— Нет, ты прекрасно помнишь. Тогда, в пятницу, после обеда, ты сидела в магазине. А я зашел и пригласил Фрэнс на бал в субботу вечером в Кантри-клуб в Разерфорде.
— Может, так оно и было. Откуда мне знать?
— Ты говорила Делевану, что нас с Фрэнс в субботу вечером не будет дома?
— Столько
— Ты ему об этом говорила?
— Не помню! Разве я записываю все, что говорю?!
— А я утверждаю: ты ему об этом сказала!
— Утверждайте, что хотите! Вы только и думаете, что о своей бесценной персоне да собственных свиданиях! А мне-то до вас какое дело? Даже если бы и помнила, какое это имеет значение?
— Не знаю, — ответил я. — На сей вопрос тебе скорее смог бы ответить Скэнлон. Однако займемся делами посерьезней. Когда в субботу вечером в день убийства Делевана я зашел предупредить Фрэнс, что вынужден срочно уехать и мы не сможем сходить на бал, ты тоже еще сидела в магазине, не так ли? Ты утверждаешь, что в тот вечер не виделась с Делеваном. И сама же минуту назад сказала о попытке дважды до него дозвониться. Стало быть, тебе срочно требовалось сообщить ему нечто важное. Чрезвычайно важное! Так что же?
Дорис не отвечала.
— Тебе не удалось связаться с Делеваном, — продолжал я. — Значит, он не знал, что в субботу вечером Фрэнс вместо того, чтобы отправиться со мной на бал, осталась дома. А на следующее утро его нашли на городской свалке с расколотой башкой. Ты знала, что он намеревался в тот вечер пошарить в магазине?
— Джуниор не хотел совсем…
— Ты утверждаешь, будто Джуниор не хотел! Да он уже отсидел срок за кражу со взломом! Но на сей раз у него нашлась верная подруга, которая обеспечила его ключом от магазина! Или твой дружок опять воспользовался фомкой?
По выражению ее лица все стало понятно, но Дорис еще пыталась отпираться.
— Просто не знаю, о чем вы? Выдумки какие-то…
— Фрэнс не могла прикончить твоего сообщника, вот почему ты и решила, что Фрэнс проводила вечер с каким-то мужчиной! Ты знаешь, кто он?!
— Нет! И вы все равно ничего не сможете доказать! Сплошные выдумки! Никакая я не сообщница! — истошно завопила Дорис. В мгновение ока она вдруг вскочила, захлопнула за собою дверь ванной и защелкнула ее на задвижку.
Мне ничего не оставалось, как броситься вон из комнаты. В коридоре еще стояла предутренняя дремота. Но когда я скатился по лестнице на первый этаж, удача изменила. Какой-то мужчина выскочил в вестибюль, другой высунул голову в коридор. Они, конечно, тут же меня узнали и заголосили как оглашенные. Задержать, впрочем, не пытались, им я представлялся опасным психом, который прикончил уже двоих и запросто мог перерезать горло еще полдюжине. Тот, что оказался в вестибюле, даже отступил в сторону, открывая дорогу. Но я тоже подался влево, чтобы не столкнуться с ним, и врезался в беднягу, словно пушечное ядро. Мы оба свалились на мраморный пол.
Захлопали двери, послышались голоса, и какая-то баба стала визжать, словно сирена при налете бомбардировщиков:
— Полиция! Зовите полицию! На помощь!
В тот самый момент, когда мне удалось наконец выпутаться из чужого халата и вскочить на ноги, сзади набросился какой-то тип посмелей и попытался заломить руки за спину. Пришлось ему врезать, тот упал. Я с размаху наскочил на дверь, забыв, что та открывается вовнутрь, и двинул ее плечом. Стекло разлетелось на куски, осколки с жалобным звоном усеяли пол вестибюля. Дернув дверь на себя, наконец скатился по ступеням вниз. Когда бегом пересекал мостовую, то заметил слева от себя, довольно далеко, машину Барбары, трогающуюся с места. Я сделал ей отчаянный знак рукой, мол, уезжай прочь, и бросился к Вестбюри-стрит. Минуту спустя, обернувшись, через плечо заметил, что автомобиль следует за мной и намерен свернуть на Вестбюри-стрит. Я нырнул в кусты живой изгороди и лег на землю. Машина проехала мимо. Моля небо о том, чтобы Барбара успела покинуть квартал до прибытия полиции, стал потихоньку прикидывать свои шансы на спасение. У перекрестка машина свернула направо. На улице перед зданием, откуда меня только что вынесло, уже собралась толпа. Кругом кричали, там и сям стали вспыхивать окна соседних домов, кто-то бился в истерике, но с места толпа не двигалась.
Я вскочил, бегом пересек двор, куда меня занесла нелегкая. На пути возникла невысокая кирпичная стена. Перелез через нее и помчался по какому-то пустырю, потом очутился на соседней улице. Поблизости уже не было ни души. Но вдали выли сирены полицейских машин. Первая из них пересекла Тейлор-стрит. Я устремился в сторону центральной улицы.
О возвращении назад, в контору, не могло быть речи, даже если бы это вдруг и удалось осуществить. Полицейские, конечно, перевернут там все вверх дном. Но буквально в двух шагах — квартира Робертса, надо лишь добраться до конца переулка, пересечь одну улицу и успеть завернуть за угол.
…Дверь слева вела на лестницу, выходившую на второй этаж, правая — через кухню — позволяла попасть в квартиру Робертса. Отдышавшись немного, я вскочил на ноги и бросился вперед, выставив плечо. С третьего удара дверная щеколда поддалась, и дверь с грохотом распахнулась. Вбежав вовнутрь, закрылся, чиркнул зажигалкой. Только тут заметил, что вся рука в крови, и та вовсю капает на линолеум. Кровь сочилась из глубокого пореза на тыльной стороне левого запястья.
«Значит, поранился еще у Дорис, — лихорадочно забегала мысль. — А, спасаясь бегством, оставил за собой кровавый след, который любой мальчишка обнаружит без труда. Влип. Укрыться больше негде…»
ГЛАВА X
Ощупью я направился в ванную комнату. Окон в ней, конечно, не имелось, следовательно, можно без опасений зажечь свет. Промыл пораненную руку. Порез начало сильно щипать. В пылу схватки с истеричной дурой я даже не почувствовал боли. В настенной аптечке нашелся бинт, так что с перевязкой все обошлось без хлопот. Однако кровь тут же промочила повязку и вновь стала капать на пол. Пришлось туго перевязать кисть полотенцем.
В квартире покойного тускло блестели стекла двух окон. Одно из них, в жилой комнате, выходило на Монтроз-стрит, другое, на кухне, — в переулок. Заперев дверь в кухню, я снял с постели в жилой комнате одеяло и завесил им окно. Зажег верхний свет. Чтобы обыскать все помещение, много времени не понадобилось. У стены, рядом с дверью, ведущей в торговый зал, стоял допотопный комод. Напротив — полированный секретер. Параллельно окну в нише располагалась кровать, рядом высился стенной шкаф.
Начать решил с ящиков комода. Тщательно все осмотрев, убедился, что меня опередили. Предшественник постарался аккуратно положить все на место, но действовал весьма непрофессионально.
Если даже и допустить, что у Робертса имелись какие-то материалы, касающиеся личности Фрэнс и ее прошлого, то теперь, без всяких сомнений, искать их здесь совершенно бесполезно. Неведомый тип имел в распоряжении по крайней мере две ночи. И проникнуть в квартиру к Робертсу ему не составляло никакого труда. Ключ можно было забрать у Робертса после убийства. Никто ведь не удосужился сменить замок. Тут припомнилось, что Скэнлон и Эрни разыскивали сведения о ближайших родственниках Робертса. Может быть, они и шарили?
Пришел черед заняться секретером. В нем на самом виду лежало с десяток писем, оставленных после прочтения прямо в конвертах. Два из них, со штемпелем Хьюстона, были, видимо, те самые, помогшие Скэнлону обнаружить адрес брата Робертса. Остальные, написанные от руки на бумаге разных цветов, были от женщин с обратным адресом Гальвестона. Пробежав некоторые из них, я пришел к выводу, что для написания их скорее бы подошла не надушенная бумага, а в лучшем случае асбест, с таким жаром изъяснялись корреспондентки. И все листочки содержали один и тот же страстный призыв: почему, дорогой, ты больше мне не пишешь?! Робертс, судя по письмам, придерживался железного принципа: с глаз долой — из сердца вон. Не рассчитывая обнаружить в амурной переписке покойника каких-либо улик, проливающих свет на причины его убийства, я пробегал глазами абзац-другой и брался за следующее послание. Последнее из писем, с адресом Лос-Анджелеса и датированное ноябрем прошлого года, я поначалу даже вовсе отбросил. Но вдруг внимание привлекло в последней строке слово «вырезки»…