Искатель. 1987. Выпуск №4
Шрифт:
— Не гони, — попросил Курьер. Он сидел, вцепившись побелевшими пальцами в спинку водительского сиденья. — Не гони, — повторил он и, словно читая Вадимовы мысли, предупредил: — Скоро пост ГАИ. Объедем от греха подальше.
— Это как это мы объедем? — с ехидцей спросил Витя.
Курьер положил ему руку на плечо и, надавив на него, проговорил вкрадчиво:
— Через полкилометра съезд будет. Ты его прекрасно знаешь. Бывало, вместе ездили. Забывчивый стал.
— Верно, — без особого энтузиазма согласился Витя. — Запамятовал.
Машина резво ушла с мостовой, вздрогнула, въехав на неровный грунт, и помчалась по проселку.
— Теперь гони! — крикнул Курьер. — Что есть силы гони!
Загрохотали, забряцали всполошенно какие-то железки в автомобиле, завыл от натуги мотор. Данин оглянулся. Красные
— Через пару километров параллельное шоссе, — крикнул, перекрывая шум, Курьер. — Уходи вправо.
— Сам знаю, — отозвался таксист.
Посветлело впереди, деревья поредели, а потом и вовсе расступились… У пересечения проселка с шоссе желтела «Волга» с надписью «ГАИ» на дверце.
— Че-рт! — заревел Курьер и хлопнул в сердцах по спинке сиденья.
— Надо останавливаться, — Виктор сбросил скорость. — Мы ничего не нарушили Проверят документы и отпустят.
— Ты рехнулся! Рехнулся! Не тормози! — Курьер вцепился таксисту в плечи и стал остервенело трясти его. — Этот тип не должен быть в городе, он вообще не должен быть! Шеф убьет меня!
«Тип» — это, наверно, я, догадался Вадим и с отстраненным недоумением подумал: «Отчего же такие страсти?»
Таксист передернул с силой плечами, вырвался из цепких пальцев Курьера, подался вперед, надавил на акселератор. Машина скакнула и стремительно помчалась по проселку. Не доезжая до милицейской «Волги», Витя резко свернул влево и погнал по густой траве. Вслед пронзительно запели свистки. Такси вылетело на шоссе. Курьер, громко выдохнув, обессиленно откинулся на спинку. Вот теперь можно. Локтями по глазам Курьеру и Толстяку Вадим бил одновременно. Те ойкнули в один голос, а он в это время уже ухватил обеими руками голову таксиста. Машина завихляла и беспомощно покатила под острым углом к обочине. И вот теперь Толстяк ударил ножом. Но теснота мешала ему размахнуться, и удар вышел несильным. Но все равно жестоким и болезненным. Вадим вскрикнул и отпустил руки. Толстяк снова замахнулся, и на сей раз закричал Витя:
— Не сметь, сволочь! Не сметь!
И резко дернул автомобиль вправо. Толстяк привалился к дверце, и нож выпал из его рук. Машина стала останавливаться. Курьер с истеричным, надсадным воплем накинулся на Витю и сжал пальцами его шею. Предоставленная опять самой себе машина на скорости выкатила на встречную полосу. Мелькнул в окне огромный КрАЗ. Безнадежно и слезливо заныли тормоза…, Вот и все, а ведь только-только себя разглядел, успел подумать Вадим.
А потом страшный удар, металлический лязг, сухой треск лопающегося стекла, чьи-то отчаянные вопли в темноте…
…Он подумал: сейчас проснусь — и проснулся. Солнце в упор светило на него через чистые стекла большого, почти во всю стену окна. Он удивился: у него в квартире нет таких окон. Разве он не дома? Ему стало не по себе, он хотел было повернуть голову, но острая и неожиданная боль пронзила правую часть головы, и плечо, и ногу, и он вскрикнул, тяжело и хрипло. А рядом, по правую руку, кто-то тоненько ойкнул в ответ и завозился возле него, и терпко и приятно пахнуло духами. Боль прошла так же внезапно, как и началась, и он заинтересованно подумал, кто бы это мог пахнуть такими замечательными духами. И увидел выплывающее справа лицо, сосредоточенное, свежее девичье лицо; из-под накрахмаленной белой шапочки солнечными завитушками выбегали волосы. Вадим закрыл глаза, морщась и вспоминая, потому что понял уже, что не дома он. Только вот где?
— Вам больно? — негромко спросили его. — Вы меня слышите? Вам больно?
Девушка бросила коротко: «Я сейчас!» — и исчезла из его поля зрения. Он пошарил глазами вокруг. И справа увидел длинную жердь штатива, прицепленную к нему стеклянную банку и тонкую резиновую трубку. Капельница, догадался Данин и в первый раз нахмурился. С ним, видимо, что-то серьезное, раз у кровати капельница. А он-то сначала подумал, что больно ему оттого, что отлежал шею и плечо. Значит, в больнице. Почему? И он попытался вспомнить.
— Мы арестовали не только Лео и его дружков, — говорил Уваров, сидя возле кровати. — Мы задержали еще и Спорыхина-старшего, и Можейкина, и еще несколько человек, вам неизвестных, — при этих словах Данин оторопело уставился на Уварова. — Можейкин и Спорыхин-отец — старые приятели, еще со студенческих лет. Можейкин был способным математиком, а потом стал довольно незаурядным экономистом. Спорыхин очень ценил его. И поэтому до последних дней держал его главным своим консультантом. Всю жизнь у Можейкина была одна страсть — нажива. О том, как она появилась у него, мы сейчас говорить не будем. Это уже дело следствия и суда. Я рассказываю лишь суть. Одним словом, защитив диссертацию, Можейкин не пошел работать ни в НИИ, ни на преподавательскую работу, а направил свои стопы на производство Работал на кожевенных, ювелирных Предприятиях. Чуете замашки? Один раз попал под следствие, но дело против него прекратили за недоказанностью. А вот восемь лет назад он вдруг круто изменил свою жизнь и устроился на спокойную преподавательскую работу в университет. А произошло вот что. Спорыхин, тогда уже начальник городского строительного треста, профессиональным чутьем уловил какие-то махинации с отчетностью у себя в тресте. Посоветовался с Можейкиным. Тот предложил свои услуги, чтобы негласно, без ревизоров и БХСС, провести проверку. Спорыхин согласился. Короче, Можейкин накопал там многое. Хищение, подлоги и так далее. Рассказал об этом Спорыхину и намекнул, что, если все вскроется, тот непременно сядет. Спорыхин страшно испугался. И тогда они с Можейкиным прижали тех четверых сотрудников, с которых вся эта преступная деятельность и началась, и, как говорится, вошли в долю. А доля была, я вам скажу, ой-ей-ей. По чистой случайности в это дело ввязался и Лео, его сын. Он знал о махинациях немного, но для того чтобы надолго посадить папашу, вполне достаточно. Когда Можейкин женился на Людмиле, то через некоторое время его жена стала любовницей Лео. Лео к тому времени уже прилично пил, то ли от страха, то ли еще от чего. И вот в тот день, с которого все и началось, Можейкина пришла на квартиру к Митрошке — Лео снимал там комнату для подобных встреч. Он был там с собутыльниками, уголовниками Ботовым и Сикорским. С некоторых пор, даже несмотря на беременность, Можейкина подумывала уйти от Лео — тот был деспотичен, жесток, неуправляем — и в тот вечер опрометчиво решила объясниться. Лео рассвирепел. Тогда Можейкина заявила, что если он будет чинить препятствия, она найдет на него управу. Это было последней каплей. Втроем они стали избивать женщину и все по животу норовили Потом успокоились, поели, выпили. А она тем временем на полу корчилась…
После всего Лео решил ее проводить. Они вышли на улицу. И опять начался скандал, который вы и услышали. Можейкина хотела скрыть свое знакомство с Лео сначала потому, что боялась, как бы не узнал об этом муж, который засыпал ее дорогими подарками, ну а во-вторых, потому, что Можейкин не раз ей говорил, что они со Спорыхиным одной веревочкой повязаны И случись что, оба в небытие канут разом Ну а потом, когда Спорыхин-старший и Можейкин прознали про все, ее попросту довели до сумасшествия, почва для этого была благодатная, запугали, как хотели запугать и вас. В свою очередь, Лео, узнав о том, что этим случаем занимается милиция, испугался, как когда-то его отец, и вышел к своему замечательному папаше с таким предложением: или ты любым способом меня выручаешь, или я закладываю тебя соответствующим органам. И Спорыхин-старший занялся этим делом. Но занялся неумело, как дилетант, у него же не было уголовного опыта Нанял каких-то подонков, чтобы запугивать вас и Можейкину, платил им прилично. Лео подключил к этому делу и своих дружков: Витю-таксиста, Ботова, длинного в кепке и Сикорского…
— Значит, чернявый, который был со мной в машине, и толстяк — это люди Спорыхина-старшего?
— Да. Кличка толстяка Еж, зовут Сигаев, Дмитрий Иванович, трижды судимый. А второй, Федоров, обыкновенный фарцовщик, прельстившийся большими деньгами…
— Теперь все понятно. — Вадим вдруг ощутил, как горят у него щеки и лоб от возбуждения.
— Ребята из БХСС, — продолжал Уваров, — давно копали под Спорыхина Когда мы вышли на Лео, то стали работать с ними в контакте
— А как вы вышли на Лео?