Искатель. 2013. Выпуск №6
Шрифт:
Александр Митин на горизонте появился вовремя, и Донской интуитивно почувствовал, что этот парень способен принимать решения и решать производственные вопросы, в том числе щекотливого свойства. И поэтому планомерно вводил его в курс своих дел.
…Дмитрий Иванович не старался следовать общеизвестной мудрости, состоящей, в интерпретации определенных слоев населения, в том, что самое надежное вложение капитала — это в мешках… под глазами. Мудрость Донского состояла в том, чтобы вкладывать в себя, любимого, другим способом. Нет, Дмитрий Иванович был не такой дурак, чтобы все тратить на алкоголь, баб или, к примеру, на наркотики. Хотя дух экспериментатора, в том числе и над своей персоной, в нем присутствовал, поэтому он попробовал все, кроме дешевой наркоты. Не совсем все, конечно, всего не перепробуешь, никакого здоровья
…После утверждения акта продуманная и отлаженная Дмитрием Ивановичем машина заработала. Партия в несколько сотен высокоточных дорогостоящих «бракованных» приборов официально пошла на утилизацию, а неофициально — на доработку. Доработка состояла в замене нескольких блоков, делающих приборы работоспособными. Далее приборы распределялись практически по всем онкологическим центрам страны, а часть — за рубеж. Да и не только в онкологические центры, но еще и в некоторые обычные поликлиники: оборудование-то современное, диагностическое, любая поликлиника почитает за счастье иметь такое. Правда, средств на такие приборы только в коммерческих поликлиниках хватает, да и то не во всех.
Цена приборов, плюс цена утилизации, плюс цена отсутствующих накладных расходов, извлекаемых из бюджета нашей родины, минус стоимость оплаты риска определенного количества осведомленных людей — все это сильно повышало качество жизни Донского Дмитрия Ивановича и позволяло иметь свой хлеб с маслом окружающим и сотрудникам…
И в этот, по нынешним временам, благопристойный, но по сути криминальный водоворот оказался вовлеченным Александр, хотя вроде бы сделал то, что На его месте сделал бы каждый: всего-навсего оформил документы так, как попросил начальник.
Глава 2
Заноза проснулся, когда было уже около двенадцати. Потянулся, хрустнув суставами, растягивая татуированное, начавшее полнеть тело. С удовольствием закурил: немножко никотина для просыпания никак не помешает. Постепенно — сначала мозги, а потом и тело — начал приходить в норму. Затем сел, почесываясь и вяло вспоминая, какие же дела у него сегодня. Вернее, дело… Ага, сегодня надо приступать к «доению» одного подпольного миллионера — вернее, организовать этот процесс, сам Заноза участвует в таких мероприятиях только в самом крайнем и относительно безопасном случае. Не спеша начал продумывать детали.
Заноза старался никогда не планировать себе больше одного дела в день — к чему суетиться! Эдак ни в том, ни в другом деле толку не будет, а Заноза во всем любит основательность, въедливо относится к любому делу, на то он и «заноза». Будь то дело, которым он в настоящий момент занимается, или изучаемый предмет. Это у него с детства такая болезнь. Потому и в школе не успевал, там же ведь все по вершкам, а Коля слишком уж тщательно готовил уроки. Не успеет один приготовить, уже надо на улицу, к пацанам, в компании всегда есть какое-нибудь интересное занятие, которое уж ни в какое сравнение не идет с обычными уроками… К тому же половина учителей какие-то тупорылые: хочешь вопросы задать, надо же разобраться, а они — либо увиливают, либо игнорируют вопрос. А бывает еще и того хуже — раздражаются, как будто ты этим вопросом им личное оскорбление наносишь! Коля Зазин, когда был помладше, обижался и недоумевал из-за подобного непонятного поведения учителей, а чуть повзрослев, начал высказываться и самовыражаться не очень одобряемыми учителями действиями, к всеобщему удовольствию класса. Это, как в генераторе самовозбуждения, заводило Зазина еще больше.
В первый раз Николай нарвался в одиннадцатом. Вернее, нарвался молодой историк, а Зазин, можно сказать, практически незаслуженно пострадал. Если, конечно, не принимать во внимание проломленный нос учителя. И правильно, с какой стати этот… неважно, что учитель, при всех Николая недоумком назвал? К
Тяга к справедливости и в колонии не давала покоя Зазину, теперь уже зеку с погонялом «Заноза». Позже к этой кличке добавилась еще одна, «Зензубель», или в переводе — рубанок фасонных моделей. Это второе погоняло ему дал один криминальный интеллектуал за решительность и стремление идти до конца, вырезая из человеческого материала нужные ему образцы. Вторая кликуха самому Зазину нравилась больше, но по ней его мало кто называл, поскольку она трудна для запоминания и осмысления, называли его так только любители оригинального, да и те, кто был с ним в особо взаимоуважительных отношениях. Таких было мало, зато боялись многие.
Помнится, тогда, в самом начале его «карьеры», пришлось одному временному коллеге, зеку, популярно объяснять, что претензии к нему, Занозе, несправедливы, да и вообще, так вести себя — неправильно, можно навсегда унизить его, Занозы, достоинство, с чем никак нельзя смириться, ведь авторитет роняешь один раз — и на всю жизнь! Вроде и объяснял недолго, а тот взял и после этого умер. Считай, опять — ни за что ни про что — сиди за убийство, слишком много свидетелей было… Потом, конечно, кое-кто из свидетелей ответил за лишнюю «разговорчивость», кого достать удалось, ну а толку-то, все равно сиди!
Потом были и другие дела… а что ж было делать, если другого выхода не было! Этих мразей-получеловеков много, у которых никакого понятия нет о правильном поведении, а он, Заноза, один. И никто не может его упрекнуть, что он хоть в чем-то накосячил. В общем, этим гадам попускать нельзя, на шею сядут. А так — на шее практически никого, кроме ментов, которые не в счет, потому что это не люди, за редким исключением, а стихия, с которой Заноза постепенно научился уживаться.
А вот кто действительно кровушки попил, так это ментовская сволочь! Пусть теперь называются полисменами, но суть их осталась прежняя. Впервые попав за решетку, хотел было Николай Зазин нормально отсидеть, просто оставаясь человеком. Не тут-то было! Если все ментовские штучки-брючки — инструкции и правила — выполнять, сдохнешь через два месяца — либо от ментов, либо от своих же, зеков. Ни о каких правах человека ни в этих писульках, ни в сложившихся условиях существования на зоне и в тюрьме здесь речи не шло. Хорошо, если хотя бы права животного выполнялись по отношению к зеку! А Заноза любил себя намного больше, чем если бы чувствовал себя животным. Отсюда — конфликты и с администрацией, и с недоученными зеками. Но это до тех пор, пока не зауважали — и те, и другие. А пока приходилось сидеть, сидеть и сидеть, получая новые сроки. Иногда, правда, аж тоска брала, свободочки так хотелось, а еще больше — бабенку какую, желательно посимпатичнее, за сиську подержать! И не только подержать, можно бы было ее и так, и вот так!.. Иногда перепадало, конечно, чем дальше — тем чаще и проще, но ведь сколько труда и денег нужно, чтобы все это организовывать как следует!
Под конец последнего срока отсидки Занозе и на зоне было, в общем-то, нехреново, но хотелось чего-то новенького, освоить новые сферы деятельности, так сказать. От свободы еще никто не отказывался, да и в падлу уже было Занозе одни только зековские и ментовские рожи созерцать изо дня в день, хотелось и с честными фраерами пообщаться…
.. А сейчас-то уж вообще грех жаловаться! В свои сорок Заноза, он же Зензубель, имеет уже двадцать лет отсидки, корону вора в законе и свой московский муниципальный район, напичканный криминалом и серым бизнесом, от которых как от миленьких регулярно поступает положенная такса. А попробовали бы не отстегнуть! Любишь воровать, люби и делиться! Сфера влияния Занозы совпадала с муниципальными границами Москвы для простоты общения и нахождения справедливости (при необходимости) со своими коллегами по криминалу, которые «ведут» уже свои соседние районы.