Искатель. 2014. Выпуск №9
Шрифт:
Вот оно что. Мать была избранной, а он — сын избранной. Амамутя заставил его запереть мать в доме и сжечь. Жестокий, однако, Бог. Иван поймал себя на том, что верит во все это, как в некую обыденную данность. В отличие от всеобщего, доброго Бога, Амамутя предоставлял прямые доказательства своего бытия.
— Ты сказала, что он бережет избранного. Это фигура речи, типа «храни вас Бог»?
— Нет, это реальность.
Иван вдруг ясно вспомнил, как на днях Делла завела с ним странный разговор. Она рассказала случай из своей жизни, когда какая-то неведомая сила спасла ее от неминуемой гибели. Делла Сирота должна
Деллу приглашали в поезд, поскольку она была как раз из числа приближенных молодых дарований, но ей очень хотелось проехать в автобусе, по земле. Что из поезда видно? Только посадки и дальние поля. Делла уже направлялась на «Баррикадную», где у здания писательского клуба ждал автобус, но вдруг случайно встретила в метро сокурсника, который чуть ли не силой утянул ее с собой на вокзал. Просто отобрал у нее сумку, сказав, что не позволит даме таскать тяжести.
Делла нравилась ему, он рассчитывал пообщаться с нею в дороге, и она в конце концов сдалась, позволила запихнуть себя в купе. Наутро выяснилось, что автобус, на котором ехала делегация, попал в катастрофу и сгорел. Не выжил никто. Об этой массовой гибели молодых поэтов долго шумели СМИ, представляя это Даже как некую символическую смерть русской поэзии вообще…
— А у тебя были такие случаи? — в финале своего рассказа спросила она Ивана.
— Какие? — не понял он.
— Чтобы какая-то странная сила уберегла тебя, одного из многих?
— Нет, не припомню, — с ходу сказал Иван, но память все же вернула один подобный случай, и другой…
Все это произошло в армии, и Иван не захотел потчевать девушку армейскими рассказами. Раз он дежурил на КП, и ему вдруг внезапно захотелось уйти, проверить собаку, покормить ее, хотя время для этого еще не пришло… Через минуту после того, как он покинул помещение, туда ворвался молодой солдат и перестрелял всех, кто там сидел. В другой раз рванул склад боеприпасов, как раз в тот момент, когда его вызвал замкомроты по какому-то пустяку…
Получается, что некая сила заставляла его совершать те или иные поступки. И что та же самая внешняя сила руководила рукой ребенка, которая запирала дверь, гремела спичечным коробком… Получается, что он поджег свой дом не просто так, а действуя в русле религии… Это абсурд. Может быть, сама мать надоумила его, приказала ему сделать это, а теперь он просто не помнит, что и как она говорила?
Девушка Надя, которую очень интересовала история народа угреш, знала несколько деревень вниз по течению, и Делла открыла свою карту. Почти все деревни уже были на ней, кроме одной. Если бы не информация юной изыскательницы, они бы никогда не встретили эту старушку и не узнали-нечто чудовищное.
Старушка жила в деревне Свирь, на самой ее окраине. У нее был всего один камушек, который, так же как и у Ивана, был когда-то частью перстня, но в худшие времена пришлось продать даже эту каплю драгоценного металла. Старушка завернула камушек в кусочек холста. Так и отдала Делле. Иван спросил, нет ли у нее каких-нибудь старых картин. Лидия Петровна, так звали старушку, сказала, что картина была, в старом доме под Волгоградом, в деревне, которую она покинула в детстве, куда не возвращалась больше… Сказав эти слова, Клавдия Петровна опустила голову. Что-то взволновало ее, какое-то тяжелое воспоминание.
— А вы помните картину? — спросил Иван. — Что на ней было изображено?
— Огонь, — коротко ответила женщина и задумалась.
Затем, помолчав довольно долго, рассказала историю, которая была страшна и сама по себе, и своим инфернальным концом.
Была целая деревня угрешей в нижнем течении Волги, неподалеку от города, который тогда назывался Сталинградом, а еще раньше — Царицыном. Пришли немцы. Для них что угреш, что еврей или цыган, — все едино. Не знали, что делать с угрешами. Согнали их в колхозный амбар, заперли и подожгли.
Только вот никто больше не видел тех немцев. Целое воинское подразделение пропало. Да так странно пропало! Одежда осталась, а немцев — нет.
Иван удивился. Он как-то видел телепрограмму из серии «Аномальные явления», где говорили об исчезновении отряда карателей; правда, там не упоминалось об угрешах — просто в одной деревне, где каратели сожгли стариков и женщин, нечто непостижимое случилось с отрядом.
Старушка тогда была Маленькой девочкой. Ей удалось спрятаться, когда всех остальных увели в амбар. Она все видела.
Немцы подожгли амбар в сумерках. Девочка схоронилась в роще неподалеку. Сначала были слышны крики, стук в дверь, потом все стихло: люди задохнулись. Кучка немцев стояла на поляне перед амбаром, двое держали наготове автоматы — на случай, если кто-то из смертников прорвется.
Огонь охватил все сооружение, провалилась крыша. И в тот миг из пламени вырвались огромные огненные черви. Они поднялись, колышась, над полем. Замерли, будто оглядывая местность. У червей явно были головы: толщина на концах. Именно этими головами они и вертели, как бы рассматривая немцев, которые оцепенели от страха.
И эти черви бросились на них. Немцы бежали в разные стороны, автоматчики стреляли, но без толку. Черви набросились на фашистов и будто бы высосали их всех. Старушка хорошо помнила, как это было. Вот бежит один, орет жалобно, страшно. И червяк нападает на него сверху. И нет немца, а только летит вперед, будто все еще пытаясь бежать, его мундир.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Иван Деллу, когда они отчалили. — Если принять это все на веру, то огненные черви — вовсе не души умерших.
— Это что за вывод, почему? Освобожденные души набросились на врагов и отомстили им. Чего тут странного?
— Потому что так не бывает. Нет в истории вообще таких случаев, не зафиксировано. Призраки, смутные фигуры, стуки в стену и голоса — пожалуйста. Но чтобы вот так, немедленно, жертва отомстила убийце…
— Но ведь бывают случаи, когда привидение заводит человека куда-то в подземелье, там он проваливается, гибнет… Вот и месть.
— Пусть так. Но все это происходит без контакта привидения с нашим миром. Маячит, заводит… Нашептывает что-то… А здесь: просто догнали и убили, высосали. Как паук высасывает муху. Остались одни оболочки — мундиры.