Искатели неба. Дилогия
Шрифт:
В пустое, серое, выцветшее небо…
Я взвыл, закричал – от страха, от желания лицо руками закрыть, глаза выдрать, – чтобы не видеть, не сметь видеть…
И проснулся.
Крик мой был не громче мышиного писка. Никто его и не слышал. Посмотрела на меня Луиза, по-прежнему бодрствующая, но только потому, что я поднял голову.
– Проснулся, Ильмар?
У меня не было сил ответить. Я молча отодвинул Марка, во сне уткнувшегося мне в грудь, сел.
– Кошмар? – догадалась
За окнами уже темнота, редкие огоньки далеких поселков… Весь день проспал… надо же… И в дилижансе та же серая тьма царит, что была в моем сне.
– Свет зажги… – выдавил я. – Свет…
Луиза поспешно встала. На стене была маленькая дорожная лампа, на полочке рядом лежало несколько спичек. Настоятельница проворно чиркнула по полочке, запалила фитиль. Даже свет растекался лениво, как в кошмаре. Может, я по-прежнему сплю?
Я глянул на Марка – тот проснулся от моих движений.
– Ущипни, – попросил я.
– Это я с удовольствием.
Вопль удалось сдержать с трудом. Но зато полегчало.
– Это что, раскаяние, или тебе стало интересно, что я чувствовал?
Я оставил его иронию без ответа. Покосился в окно – ни огонька, спросил:
– Луиза, мы что, ехали все время?
– Два раза останавливались. Но ты так крепко спал, что я решила не будить. Что с тобой, Ильмар, ты сам не свой?
– Кошмар, – просто сказал я. – Сон… гнусный.
– Тогда не рассказывай, – глянув на Марка, попросила Луиза.
– Скорее, наоборот… Сестра, вы можете отпускать грехи?
Луиза сразу подобралась.
– В случае необходимости, брат мой. Говори.
– Мне снился… – Я сглотнул. – Снился ад. Или что-то очень на него похожее. Ледяная пустыня… с неба темный свет… холод…
– Это не грех, – недоумевающе ответила Луиза. – И не знак свыше. Принято давней церковной буллой, что дурные сны ничего не значат. Успокойся, и…
– Еще мне снился Искупитель. – Я отвел глаза.
– А это, скорее, добрый знак…
– Мне снился Искупитель в аду! – крикнул я.
Сестра Луиза осенила меня святым столбом. Заворочалась и проснулась Хелен. Боюсь, крик мой долетел и до соседних купе.
Пришлось повторить рассказ и для Хелен. Теперь – более подробно. Луиза уже опомнилась, лишь держала руки сложенными – лодочкой, а не столбом, значит, мне требовалось милосердие Сестры…
По мере рассказа сон смывался, терял остроту. И все же неприятный осадок не исчезал.
– Это не может быть знаком свыше, – решила наконец Луиза. – И грехом не может. Ильмар, твои темные сны – лишь отражение мятущейся души, что идет к свету…
О…
Началось.
Любят служители Церкви, едва что-то им самим непонятно, перевести разговор либо на промысел Божий, людьми непостижимый,
– Спасибо, сестра Луиза, ты права… – покорно сказал я. Но настоятельница еще долго говорила, объясняя мне весь смысл аллегории, – даже в аду, который есть моя душа, придет ко мне любовь Искупителя. И надо не отвергнуть ее, а растопить лед страха…
Увидала бы она то, что я видел!
Так… так реально.
Так холодно.
Так далеко-далеко отсюда…
А за окнами дилижанса замелькали огоньки, потянулись домишки, другие экипажи. Наш дилижанс замедлил ход, перестук копыт стал глуше, размереннее.
Мы въезжали в Неаполь.
– Даже не будем говорить вознице, что сходим, – предложила Хелен. Ее мои кошмары ничуть не тронули, она сохраняла спокойствие. – Пусть везет дальше пустоту.
– Отправимся в порт, – согласился я. – И морем – до Нанта. Там решим…
Сон не то чтобы совсем стерся в памяти, но поблек настолько, что можно было думать о чем-то другом. И взамен бессильного ужаса ко мне вернулась обычная легкая тревога.
Слишком гладко все прошло.
Слишком легко мы убежали.
Пока дилижанс, раскачиваясь и дергаясь на узких улочках, протискивался к станции, я все размышлял, где и в чем ждать беды. Что-то меня насторожило, когда я проснулся и начал рассказывать свой сон…
Марк!
Он не сказал ни слова. Не задал ни единого вопроса.
Я посмотрел на мальчика – тот сидел на диванчике по-османски, скрестив ноги. Размышлял о чем-то там своем…
– Марк, – тихо спросил я. – А тебе не снятся сны? Серые, ледяные сны?
Кажется, я попал в точку.
Марк глянул на меня и даже раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Но толчок дилижанса и невнятно долетевшая брань кучеров помешали ему.
– Приехали? – спросила Хелен. Посмотрела в окошко, пожала плечами.
Я последовал ее примеру. Сердце вдруг принялось частить, ладони вспотели. Что-то происходило. Что-то надвигалось, стремительно, неумолимо, и вся наша поездка была лишь отсрочкой, насмешливым и ненужным подарком судьбы…
– Марк, обувайся, – бросил я. – Хелен…
Мы обменялись понимающими взглядами. Летунья прикрыла глаза, потянулась – и достала из Холода пулевик. Тот, что мы забрали у офицера Арнольда.
– Что происходит? – испуганно спросила Луиза.
Дилижанс по-прежнему был неподвижен, но ругань кучеров прекратилась. Разом, словно они поняли, что лучше сейчас внимания к себе не привлекать…
Я обернулся на Марка – тот уже обулся, лицо побледнело, но он явно был готов ко всему.
– Сейчас узнаем, сестра, – только и сказал я. – Тянуть не стоит…