Искатели сокровищ
Шрифт:
Вдоль Сторроу со стороны реки тянулась узкая полоска травы и велосипедная дорожка, на которой крутили педали немногочисленные велосипедисты. Другие отчаянные парни плавали по реке на небольших парусных лодочках. Мы проехали мимо пустой сцены для музыкантов в форме раковины и нескольких кабинок биотуалетов, оставшихся после прошлого уик-энда.
Дизель проехал Сторроу до самого конца и свернул на мост через реку Чарльз к Кембриджу. Теперь я оказалась на незнакомой территории. С момента своего переезда в Марблхед я много раз бывала в деловой
– Ты выглядишь так, будто знаешь, куда едешь, – заметила я.
– Я уже бывал здесь пару лет назад, искал кое-кого.
– Нашел?
– Да.
– Ну и?
Дизель остановился на светофоре.
– Все это очень непросто.
– Но ты же не убил его?
– Я людей не убиваю.
– А что тогда? В жабу превратил?
Дизель внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.
Я не очень-то поняла, что должна означать эта улыбка – впрочем, я вовсе не была уверена, что хочу услышать честный ответ на свой вопрос, – поэтому просто отвернулась и начала разглядывать в окно проплывавшие мимо дома и тротуары, заполненные толпами студентов.
– Мы сейчас проезжаем Гарвард? – спросила я.
– Нет, – ответил Дизель. – Это был Массачусетский технологический институт. До Гарварда еще пара миль по Массачусетс-авеню.
Движение на всех четырех полосах Масс-авеню было напряженное, но машины все-таки кое-как двигались, не стояли. По бокам улицы высотные офисные здания располагались вперемежку с жилыми домами, плюс попадались магазины недорогой мебели, мотоциклов, автомобилей, книг, а также этнические рестораны, булочные, церкви и гостиницы.
Внезапно ожил телефон Дизеля, и женский голос сообщил:
– Джулия Бродски будет ждать вас в главном фойе Центра Баркера на Квинси-стрит, 12. Следуйте по Масс-авеню до Гарвард-ярд, проехав гостиницу, берите правее. Нужное здание находится на углу Куинси и Гарвард-стрит. Я сказала ей, что вы Дэниел Краули, кузен Риди из Чикаго.
– Хорошо, – сказал Дизель. – Спасибо, – добавил он и повесил трубку.
– А где живет твоя помощница? – спросила я.
– Не знаю.
– А эту ты хотя бы видел?
– Нет.
– У тебя сменилось уже много помощников.
– Мне говорили.
– А почему, как ты думаешь? – спросила я.
– Ходят слухи, что я у них считаюсь кадром с высокими эксплуатационными расходами, работающим за невысокое вознаграждение.
– Могу себе представить.
– А все дело в том, что когда я кое-кого выслеживаю в пустыне Тар в Индии, заболеваю дизентерией, а мой верблюд убегает, то рассчитываю, что нового верблюда мне пришлют быстро.
– Резонное требование, как мне представляется. И часто с тобой такое случается?
– Да чаще, чем я в состоянии запомнить.
Глава 6
Дизель проехал гостиницу, свернул направо и принялся колесить, пока не нашел уличную парковку. Тротуары и здания здесь были из красного кирпича, повсюду виднелось много заросших травой лужаек, и у меня сложилось впечатление, что я попала в зеленый провинциальный городок посреди большого мегаполиса. День был солнечный, но прохладный. Люди были одеты в куртки и свитера, с длинными вязаными шарфами на шеях.
Мы вошли во внутренний двор Центра Баркера со стороны Куинси-стрит и без проблем разыскали дипломницу Риди. На ней были джинсы и балахонистый непритязательного вида свитер. К груди она прижимала «Историю английской поэзии шестнадцатого века». Темные сильно вьющиеся волосы были собраны в конский хвост, который больше напоминал большой одуванчик. Макияж отсутствовал. Большие круглые очки в красной оправе. Рост пять футов два дюйма. По первому впечатлению ей можно было дать лет двенадцать, но при ближайшем рассмотрении вокруг глаз обнаруживались едва заметные смешливые морщинки.
Дизель представился Дэниелом Краули, и на глазах Джулии показались слезы.
– Я очень сочувствую вашей потере, – сказала она. – Доктор Риди был замечательным человеком.
– Я надеялся, что мне удастся заглянуть в его кабинет, – сказал Дизель. – Несколько лет назад я дал Джилберту книгу, с которой связаны некие сентиментальные воспоминания. Я бы хотел ее вернуть, но в его квартире книги не оказалось.
– Разумеется, я могу проводить вас в его кабинет. Полицейские уже побывали там, но ничего не взяли. Просто осмотрелись, дружно закатили глаза и ушли. Мы ожидали родственников, чтобы передать им его личные вещи, но пока что объявились только вы.
Мы поднялись на один пролет лестницы, прошли по коридору и остановились в дверях кабинета Риди. Сразу стало понятно, почему полицейские только закатили глаза и сразу ушли. Комната была забита всевозможным разнокалиберным барахлом, заполнявшим жизнь профессора. Полки ломились от книг, которые, кроме того, встречались здесь на каждом шагу и буквально повсюду. По укромным уголкам и любому свободному пространству были растыканы какие-то артефакты, а на полу и письменном столе лежали раскатанные большие карты.
– Вау! – вырвалось у меня. – Сколько тут всякой всячины! А дома у него все так опрятно и аккуратно. Как будто кабинет и квартира принадлежат двум разным людям.
– В своей квартире доктор Риди спал, но жил он здесь, – сказала Джулия. – К тому же мне точно известно, что бывали дни, когда он зарабатывался допоздна и оставался ночевать в своем кабинете. Под всеми этими книгами и разложенными гобеленами закопан диван. Он был специалистом по литературе елизаветинского периода, но истинной его страстью был забытый поэт конца девятнадцатого века Джон Лавей. Примерно лет десять назад доктор Риди случайно натолкнулся на сонеты Лавея, и они произвели на него глубочайшее впечатление. Думаю, в глубине души доктор Риди был настоящим романтиком.