Искатели злоключений. Книга 2
Шрифт:
– Ага, попался! – вскрикнул совсем по-гусиному Кракофакс, бросился на глупую птицу и схватил ее за длинную шею цепкими пальцами. – От меня не уйдешь!
Если бы дядюшка знал тогда, как он был недалек от истины, выкрикивая эту фразу! В одном мой старик ошибся: в том, кто от кого не уйдет. Гусь оказался заколдованным – Кракофакс прилепился к нему намертво!
Мой дядюшка понял это сразу, едва только попробовал перехватить поудобнее руки.
– Проклятье, – прошипел он, бегая по лужайке и продолжая держать беднягу за горло, – я никак
– А ты вспомни, что брать чужое – не совсем порядочно, глядишь, пальцы и расцепятся, – дал я дядюшке дельный совет, еще не успев толком сообразить, в какой переплет он попал.
– Что ты болтаешь, глупый мальчишка! – провопил, пробегая мимо меня и Пугаллино, азартный охотник на домашнюю дичь. – Я не могу отлепиться – вот в чем проблема!
И тут Пугаллино хлопнул себя ладонью по лбу:
– Кажется, я знаю, в чем тут дело! В одной книжке уже говорилось про такого гуся: к нему тогда прилипло не менее десятка горожан!
– Спасибо за утешение! – прохрипел, делая разворот возле нас, взмыленный горе-охотник. – Ты скажи, что мне теперь нужно делать!
– А ничего не нужно, – крикнул ему вдогонку добродушный Пугаллино. – Бог даст, появится хозяин гуся и тогда он вас отцепит.
Услышав такие слова, Кракофакс отчаянно взвыл, заглушая гоготанье гусака, и попробовал сесть верхом на проклятую птицу. Но эта попытка удалась ему лишь частично: левая нога, заброшенная на спину гусаку, приклеилась к ней надежно, а вот правая по-прежнему продолжала волочиться по земле, срезая, словно плуг, ромашки и одуванчики.
К счастью, на вопли несчастной птицы вскоре примчалась ее хозяйка. Едва я взглянул на эту сгорбленную старушку, как сразу понял: она – колдунья! Во-первых, об этом красноречиво говорила ее внешность. Кроме большого острого горба, старушка имела почти такого же размера и формы носик, свисающий ей на грудь. Два острых клыка, торчащих из нижней челюсти, были удачно расположены в уголках рта и не мешали носу свободно висеть между ними. Правда, выпяченная на три мерхендюйма вперед нижняя губа задевала этот хобот, но с такой мелочью, по-моему, можно было легко мириться. Во-вторых, о принадлежности нашей новой незнакомки к вредному племени злых колдунов и колдуний также красноречиво говорил ее удивительный гусь. У кого же еще мог появиться такой красавчик с невероятно удивительными свойствами, как не у поклонницы черной магии? И в-третьих, о том, что эта старушка – колдунья, мы узнали спустя каких-нибудь пять секунд после нашего с ней «знакомства» от нее же самой. Едва это жуткое созданье возникло на лужайке, как оно завопило пронзительным и противным голосом:
– А, попался, наглый воришка?! Ну, я тебе сейчас покажу!!
И она, воздев костлявые руки вверх, что-то забормотала быстро-быстро на непонятном языке, очень похожим, однако, на гусиное гоготанье.
В то же мгновение на лужайке поднялся ужасный ураган, который, подхватив меня, Пугаллино и дядюшку, чудом отлепившегося
– Ой! – вскрикнул Пугаллино, падая на деревянный настил какой-то клетки.
– Ай! – вскрикнул дядюшка, падая ему на спину.
Ох! – охнул я, приземляясь на своих невезучих спутников.
– Га-га-га! – рассмеялся золотой гусь, заглядывая к нам через дыру. – Га-га-га!
И сгинул: то ли незаметно для нас улетел, то ли растворился в воздухе, как привидение.
А мы остались лежать на грязном деревянном полу в темной и вонючей клетке, дожидаясь решения своей жалкой участи.
Глава сорок третья
Фрау Пустель – так звали носатую ведьму – недолго размышляла о нашей дальнейшей судьбе. Вернувшись в дом и подойдя к темнице, в которой мы сидели, она внимательно посмотрела на бедных пленников и пробормотала:
– Жаль, что мне теперь нельзя есть мясного… Что ж, придется заставить их хотя бы поработать – все какая-то будет польза!
После чего ведьма ткнула длинным, кривым указательным пальцем в сторону Пугаллино:
– Ты станешь таскать воду из реки и хозяйничать в огороде!
Затем скрюченная «указка» переползла от Пугаллино ко мне:
– А ты, дружок, будешь помогать мне по дому: мыть полы, готовить еду, выносить мусор… Дел хватит, ты не волнуйся!
Когда указательный палец старухи переметнулся от меня к Кракофаксу, то дядюшка попробовал было заявить протест:
– Я – пуппетролль! И работать категорически отказываюсь! В моем возрасте…
– В вашем возрасте, – перебила его фрау Пустель, ехидно хихикая, – нужно сидеть дома с внучатами, а не мотаться по Фурхтбарвальду из конца в конец и охотиться на чужих гусей!
– Я не охотился… Я только хотел его погладить… – попробовал выкрутиться хитрюга Кракофакс.
Но длинноносая старушка не была наивной, жизнь в волшебном лесу научила ее держать ухо востро. Едва она услышала из уст моего дядюшки такое наглое вранье, как резко взмахнула рукой и прикрикнула на любителя рассказывать сказки:
– Хватит болтать, уважаемый! Посмотрите: от вашей лжи стали вянуть цветы в горшочках! Если они погибнут, то вам не сдобровать!
Затем разгневанная фрау Пустель перевела дыхание и уже спокойно продолжила:
– Мне лучше не перечить. А то сотворю с вами что-нибудь ужасное сгоряча, потом, конечно, пожалею, да будет поздно.
– Уж и сказать ничего нельзя, – буркнул Кракофакс и опустил низко голову. – Не в средние века живем, право голоса имеем!
Я дернул упрямого дядюшку за рукав и умоляюще взглянул на него: да прикуси ты язык, наконец! Погубишь и себя, и нас!
– Вот так-то лучше, – одобрила наступившее молчанье фрау Пустель. – Поработаете у меня с годик– другой, а там, глядишь, я вас и отпущу.