Искажение разума и другие преступления
Шрифт:
Линна заняла освободившийся стул.
— Она — капитан участка в одном из самых больших городов страны.
Хм. Несмотря на ее нейтральный тон, ее голос ласкал, и это было удивительно приятно. Жаль, она не играла хорошего полицейского.
— Каждый день, — продолжила она, — капитан Блит разбирается с буйной магией, нарушающими закон гильдиями, наглыми главами гильдий, которые возомнили себя выше закона, и преступниками, которые используют магию, чтобы ранить, обмануть или убить людей.
Она не добавила «Преступниками, как ты». Ее выдержка
— И, — продолжила она, — при этом нужно скрывать существование магии, гильдий и МП от публики. Важное правило, которое нарушила твоя гильдия, — она кашлянула. — Но ты был просто помощником, да, Кит? Ты просто делал, что тебе говорили. Тебе не нужно их защищать.
Я усмехнулся.
— Без кашля это работает лучше. И так было ясно, что ты собралась давить на меня.
Она напряглась на стуле.
— О, и расслабься хоть немного. Ложное сочувствие будет убедительнее.
Она пронзила меня недовольным взглядом, доброта пропала с ее лица. Она неплохо пыталась установить со мной взаимопонимание. Она не была опытной в технике, и это было промахом в ее обучении, но я подозревал, что Линна обычно проявляла навыки не на допросах.
По слухам в камерах, хотя я верил всего пяти процентам услышанного, агент Линна Шен была волшебницей отрицания, а отрицание было… волшебством, убирающим магию?
На этом мои знания по теме заканчивались. Но наручники на моих руках были артефактом, созданным для особой цели: убирать магию у того, кому не повезло оказаться закованным в них.
Когда она не ответила на мое замечание, я попытался очаровательно улыбнуться.
— Ты довольно юная для агента.
Линна нахмурилась сильнее, хотя комментарий был логичным: на вид она была не старше меня, так что вряд ли могла считаться настоящим агентом.
— Ты знаешь, почему ты тут? — холодно спросила она. — В этой комнате?
— Потому что у Блит пунктик на парней младше, которые могут процитировать всю речь из зала суда из «Нескольких хороших парней»?
— Потому что, — сказала она сухим тоном, намекающим, что она пыталась сохранять терпение или представляла, как душит меня, — мы расследуем три дела о вымогательстве в сумме на два миллиона долларов, пять дел о присвоении на больше пятисот тысяч долларов каждое и восемь отчетов о шантаже. За всеми стояла твоя гильдия, и если ты не хочешь, чтобы эти обвинения добавили к твоему уже большому списку преступлений, тебе стоит пролить свет на внутреннюю работу «ККК».
Я невольно посерьезнел. Это был не первый допрос, но я был впервые в участке международной организации, занимающейся преступниками, владеющими магией. Я не знал, что ожидать насчет сроков и штрафов.
— Давай вернемся к началу, — предложила она. — Твое имя.
— Кит Моррис.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два.
— Твой класс магии?
— Психика, — она уже это знала. «ККК» была гильдией чокнутых психиков с разными способностями, и вариантов стало больше, когда я к ним присоединился.
Она отмечала записи в папке.
— Почему
— А должен быть? — невинно спросил я.
— Каждый мифик должен быть зарегистрирован, но о тебе записей нет. Мы не знали о твоем существовании, пока не поймали твоего друга. Квентина.
Я изобразил недовольство.
— Он меня сдал?
Ее лицо осталось бесстрастным.
— Почему ты не зарегистрирован?
— Я не знал, что это нужно, до прошлого года, — я задумчиво склонил голову. — Никто в «ККК» не упоминал, как это делать.
И они не предлагали записаться в базу данных мификов для МП. Кто удивился?
— Почему родители не зарегистрировали тебя, когда проявились твои способности?
— Я не знал своих родителей.
Это не было проблемой. Не для меня. Это был просто факт. Небо синее, Мерил Стрип — величайшая актриса из живых, Кит Моррис — сирота.
Ее глаза удивленно расширились, потом смягчились. В этот раз по-настоящему. Она все еще презирала меня, но теперь и жалела, а это, как по мне, было хуже.
Я ожидал, что она буркнет вялое «извинение», как делали люди, когда выяснялось, что твоя жизнь была трагичнее, чем у них, но она просто тихо сказала:
— Ох, — сделала отметку в папке. Наверное, что-то типа «Плохой преступник, потому что сирота» и печальное лицо рядом с этим.
Она опустила ручку и соединила ладони.
— Давай поговорим о твоей магии. Когда ты узнал, что ты — мифик?
Ее вопрос поставил меня в тупик. Она спрашивала, когда я понял, что у меня были сверхъестественные силы, или когда я узнал, что мификами звали тех, кто использовал магию, и это касалось меня?
Ответ на первое был не таким точным, как на второе, и я сказал:
— Я всегда знал, что я — другой, пожалуй. Я рано понял, что мог делать то, что пугало людей вокруг меня.
— Например?
— Как я сказал твоей начальнице, сложно объяснить.
— Попробуй.
— Или, — я подмигнул ей, — я могу показать.
Она снова нахмурилась.
— Не выйдет.
Обычно я всем нравился, если вы не были бездушной девицей, которая презирала поп-культуру, тогда я был худшим кошмаром, — но мы с Линной начали плохо. Наша первая игривая встреча привела к тому, что она сбила меня на пол в шести шагах от Ворот 134 в аэропорту Лос-Анджелеса. Если бы не ее подражание Маршону Линчу, я бы нежился на тропическом пляже.
Но она арестовала меня, отвела на самолет, летящий в Ванкувер, и доставила в холодные руки Блит.
Я мрачно звякнул цепями.
Линна занесла ручку над папкой.
— Прошу, опиши свою магию.
— Поможет только демонстрация. А если я пообещаю, что буду хорошим?
— Ты ждешь, что я поверю тебе?
Я кивнул на сумку на ее плече.
— Уверен, в той сумке у тебя достаточно игрушек, которые накажут меня, если я буду плохо себя вести.
— Я не глупая, Кит, — рявкнула она, нежность в голосе, которая мне нравилась, пропала. — Не пытайся играть со мной.