Искра надежды
Шрифт:
– Это Джо Квандт, – представил Монро. – Командир отряда специального реагирования. Джо, а это – лейтенант Хью Макэлрой, детектив.
Хью узнал Квандта, раньше они уже работали вместе.
– Простите за опоздание, – протянул руку Квандт.
Не было ничего удивительного в том, что потребовалось время, чтобы собрать национальный отряд спецреагирования. Бойцы прибыли со всех концов штата, чтобы объединить усилия. Хью целых три часа самостоятельно пытался держать ситуацию под контролем, теперь же, с прибытием капитана Квандта,
Хью тут же стал докладывать в общих чертах о событиях последних трех часов. Если он будет вести себя как главный, быть может, он останется им и дальше.
– Вы получили данные аэрофотосъемки? – поинтересовался Квандт.
Хью кивнул. Это первое, что он приказал сделать, чтобы, когда отряду спецреагирования потребуется расставить снайперов на позиции, было понятно, куда их направлять. Украдкой поглядывая на экран телефона, он стал рыться в бумагах на столе. На экране застыли три точки, но сообщения еще не было:
… … …
… … …
– Я уже приказал ребятам занять периметр, – сообщил Квандт.
Хью видел, как с облегчением вздохнул начальник полиции, у которого не было человеческих резервов, чтобы заблокировать входы в клинику, не пускать репортеров и организовать объезд.
– Через пятнадцать минут мы будем готовы к штурму, – отрапортовал командир.
Отряды специального реагирования создавались для того, чтобы поддержать переговорщика, но у них руки чесались сделать то, чему их учили, – нанести решающий удар и покончить с проблемой силовым путем.
– Не думаю, что это мудрое решение, – возразил Хью. – Он держит заложников в вестибюле и может заметить ваше приближение через зеркальное стекло. Вам же не будет видно, что происходит внутри.
– Мы можем использовать газ…
– Там есть раненые… – ровным голосом продолжал Хью, думая: «И моя дочь».
Начальник полиции повернулся к Хью.
– А что предлагаете вы?
– Дать Годдарду еще немного времени, – ответил Хью. «Дайте мне время сперва узнать, что происходит внутри. Дайте мне получить весточку от Рен!»
Квандт покачал головой.
– Как я понимаю, там уже была стрельба…
– Но последние три часа тихо, – возразил Хью. – Я смог его успокоить. – Он посмотрел на Квандта. – Если вы войдете внутрь, можете ли вы гарантировать, что никто из заложников не пострадает?
Командир отряда специального реагирования поджал губы.
– Разумеется нет, – ответил он, и оба повернулись к Монро.
– Хью будет продолжать вести это дело, – принял решение начальник полиции. – Ты же знаешь, что делать, верно? – положил он руку на плечо Хью, разворачивая его к себе.
– Да! – без тени сомнения в голосе ответил Хью, как будто переговоры с захватчиком заложников – это некий набор правил, которым необходимо следовать, а не игра, правила которой игроки устанавливают сами. – Мне придется вернуться к… Мне необходимо…
Он вернулся к наскоро сложенному столу и схватил свой телефон. Сообщения не было. И точки исчезли.
«РЕН!» – снова написал он.
Когда стрелок рывком распахнул дверь ее убежища, Рен показалось, что сердце ее разорвется. Она едва успела спрятать телефон в носок, когда он схватил ее за руку и так сильно дернул, что девочка закричала. Ей удалось вцепиться ему в лицо и расцарапать до крови – маленькая победа, которой она невероятно обрадовалась.
Захватчик потащил ее в приемную у входа в клинику, где были зеркальные окна: изнутри было видно все, что происходит снаружи, а с улицы невозможно было ничего увидеть. Стрелок швырнул ее на пол, и она распласталась на животе перед кучкой людей.
Здесь была женщина в спортивном костюме, ее веснушки ярко выделялись на бледном лице. Еще одна девушка – быть может, лет двадцати – с огромным синяком на лбу. Рыжеволосая медсестра в форме, которая уже открывала дверцы кладовки, но сделала вид, что не заметила Рен. Единственный мужчина-заложник лежал, положив голову медсестре на колени, и тяжело дышал. Его форма была разорвана на бедре, ниже тканевой повязки вся нога – в крови.
Тети Бекс здесь не было. Рен почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она мертва? Кто-то перетащил ее тело в другую комнату?
Когда Рен была маленькой, тетя Бекс присматривала за ней после школы, пока отец был на работе. И они вдвоем делали все то, что делать нельзя: ели сладкое вместо обеда, смотрели фильмы для взрослых. Тетя даже пообещала, что не только отведет Рен сделать татуировку, когда ей исполнится восемнадцать, но и лично выберет рисунок.
Теперь до своего совершеннолетия Рен могла и не дожить. Как и тетя Бекс.
– Свяжи ей руки! – заорал стрелок. – Быстро! Ты! – он ткнул пистолетом в рыжеволосую медсестру.
Та взяла моток медицинской клейкой ленты и стянула запястья Рен. Она пыталась не слишком крепко стягивать, но клей есть клей – Рен понимала, что ей нескоро удастся освободиться.
– Ты ранена? – прошептала рыжая. – Я медсестра.
– Я в порядке, – проговорила Рен. – Но моя тетя… – подняла она глаза, полные тревоги.
– Та, что пряталась с тобой в кладовке?
Рен покачала головой.
– Нет. Та, в которую стреляли. Здесь.
– Бекс, – проронила сестра. – Ее отпустили.
Рен с облегчением опустилась на диван. Тетя Бекс жива! Или, по крайней мере, была жива.
Она надеялась, что в следующий раз, когда увидит свою тетю, Бекс будет ругать ее за то, что Рен втянула ее в такую переделку. Рен очень надеялась, что Бекс будет так громко орать, что она расплачется. Она даже не станет возражать, если Бекс не простит ее до конца своей жизни! Пусть только продолжает жить…