Искра
Шрифт:
Он покачал головой.
— Не для меня. Ты была права. Андерсон догадалась.
Лэйни остановилась как вкопанная.
— Что ты имеешь в виду, о чем догадалась?
Боже, если ее отец узнает, что она исправляла контрольную для одного парня, особенно для того сомнительного типа, он отправит ее в специальный интернат для девушек еще до того, как она сможет объяснить хоть что-то.
Да и какое объяснение она могла бы дать? Извини, папочка. Он был такой знойный.
— Не про тебя. — Его голос был ровный. — Она просто поняла, что я мухлевал.
—
— Полторы недели. Она дала мне полторы недели, чтобы идеально выполнить домашнее задание и сдать тест по теме. После этого я могу тренироваться с командой. Если я сдам.
Она уставилась на него.
— Но это же отлично! Ты можешь просто выполнить работу и…
— Это не отлично. — Его голос стал ледяным. — Я даже не могу сделать чертово домашнее задание. Я не сдам тест.
— Но я все еще могу помочь тебе.
Он потянул руку и остановил ее.
— Да? Почему?
Ее дыхание сбилось, воздух метался по ее легким.
— Потому что, потому…
В его взгляде читалась ожесточение.
— Что, тебе хочется сделать очередную отметку в списке добрых дел? Помощь охреневшим учащимся в сдаче теста по математике? Почему тебе просто не наплевать, а, Лэйни?
Она дернулась назад. Его грудь быстро вздымалась и опускалась, и у нее было подозрение, что если она положит ладонь на его толстовку, она почувствует, что его сердце бьется также быстро, как и ее. Солнечный свет уже разливался между деревьями, и капелька пота поползла у нее по шее.
Внезапно он отвернулся и, глубоко выдохнув, провел рукой по волосам, откинув их назад.
— Извини. Дело не в тебе.
Лэйни хотелось положить руку на его плечо, но она не была уверена, как он на это отреагирует. Что он сказал? Мне надо было свалить из дома?
Ее голос по-прежнему был осторожный.
— Так твои родители были в бешенстве?
— Нет, — его руки обессилели, и он снова засунул их в карманы. Ему нужен был мобильник или что-то еще, чтобы она могла видеть, что он крутит что-то в руках. Он продолжил идти, ничего не говоря, и она поторопилась следом.
— Мои родители погибли, когда мне было двенадцать, — сказал он.
— Извини, — прошептала она.
— Моему старшему брату двадцать один, и он оформил опеку.
Она понятия не имела, что ответить.
Он мельком взглянул на нее.
— Это было пять лет назад, — сказал он спокойно. — Я справился с этим.
Она не могла поверить.
— Так значит, твой старший брат взбешен?
— Он будет взбешен, если узнает. Вчера мы крупно повздорили… по другому поводу.
У нее были ссоры с Саймоном, но ей казалось, что Габриэль не тот тип, который спорит с применением слов, слез и угроз рассказать родителям.
— Нет желания подливать масла в огонь, да?
— Типа того, да.
— Так Ник поможет тебе?
Габриэль заколебался.
— Не думаю, что это случится. — Еще пауза. — Мы с Ником не разговариваем.
Боже,
Он был временно исключен из команды, из спорта, который он обожал, даже Саймон практически молился на Габриэля и его спортивные способности. Он поссорился со своим братом-близнецом, а они, должно быть, были очень близки, так как раньше они незаметно сменяли друг друга, втайне от студентов и преподавателей.
И потом он искал ее в библиотеке. Он хотел поговорить с ней наедине. Он извинился, и она понимала, чего ему это стоило. Он видел ее насквозь, несмотря на всю ее защиту, и оставил совершенно очаровательную запись в ее тетрадке.
Нет, не очаровательную. Честную.
Отчаянную.
Это была не игра. Он действительно хотел, чтобы она позвонила.
Габриэль снова провел рукой по волосам.
— Извини, — сказал он, в его синих глазах была темнота и море эмоций. — Я затыкаюсь. Это была дерьмовая неделя.
Лэйни сделала глубокий вдох.
Затем она шагнула к нему, обвила руки вокруг его шеи и обняла его.
Глава 19
У Габриэля перехватило дыхание, когда руки Лэйни обвили его шею.
В тех условиях, в каких складывалась вся его жизнь, он не удивился бы, обнаружив, что она просто хочет задушить его.
Но она просто обнимала его, ее тонкие руки была сильные, а их разница в росте позволяла положить ее голову ему на плечо.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз его обнимали так, как сейчас.
Нет, мог. Та женщина, после пожара. Но причиной ее объятий были благодарность и отчаяние. Не он сам.
Ему следовало бы оттолкнуть Лэйни. Он мог бы отклонить прямо сейчас ее предложение поддержать его и заставить ее страдать так же, как страдал он накануне вечером. Он позволил себе однажды быть ранимым, он не повторит больше этой ошибки.
Но тепло ее тела, и то как оно пробиралось сквозь его толстовку, и запах ее волос у его носа, один из тех фруктовых шампуней, малина или абрикос. И под этим всем что-то очень естественное и свежее, как скошенная трава или нет, сено. Должно быть аромат сена, с фермы.
Это было приятно.
Оттолкни ее.
Он должен. Он должен. Последнее, что ему надо в его жизни, это впутаться во что-то еще.
Но сейчас, в эту секунду, когда он думал о том, как все будет в школе или дома, он чувствовал себя загнанным зверем, стоящим посреди деревьев, где все еще было не так плохо.
— Спасибо, — произнес он, опустив голову. Ее щека была совсем рядом, если только она поднимет голову. Ее щека, линия подбородка, изгиб ее ушка. Он представил, на что похожа ее кожа, какие ее губы на вкус. Он позволил рукам найти ее талию.