Искры снега
Шрифт:
Доверие – вещь, которой невозможно научиться. Либо мы верим в других людей, либо навсегда надеваем на себя скорлупу.
– Скажи мне, Вить, – я улыбнулась через силу, оставаться безразличной к человеку, который продолжал вызывать острые спазмы в сердце, всегда сложно. – К чему этот вопрос сейчас? Почему ты его задаешь мне, а не своим дружкам? Господи, Шестаков, прошло почти три года! Ты мог задать этот вопрос тогда, но теперь… теперь-то в нем нет никакого смысла!
С минуту Витя молчал, будто и сам не понимал, зачем приехал сюда и завел со мной никому
Я сделала шаг назад, вдалеке показался свет фар – вполне вероятно, это было мое запоздавшее такси. Развернувшись, я медленно поплелась вдоль высокого бордюра, едва волоча ноги. На меня навалились вдруг такая усталость и апатия, что хотелось просто лечь и отключиться. Столько времени упорной работы над собой, а одна случайная встреча перечеркнула все.
– Рита! – воскликнул он неожиданно за спиной. Я не стала оборачиваться, предпочитая оставить между нами эту недосказанность, дистанцию, которая помогала окончательно не сломаться. Однако Шестаков оказался более настойчивым, как и всегда собственно, он быстро догнал меня, схватил за руку и силой потащил за собой.
– Отпусти! – воспротивилась я.
– Я тебе сказал, что мы поговорим, хочешь ты того или нет! – прорычал Витя. Он открыл дверь своей машины и затолкал меня в салон, словно мешок картошки. А потом громко хлопнул дверцей, кликнув по кнопке сигнализации. Замки закрылись. Я запаниковала, безуспешно дергая ручку. Хотя умом понимала, Шестаков не обидит, лишь заставит пережить тот день, нет, те две недели ада заново.
– Выпусти меня! – крикнула я, когда он уселся на водительское сиденье и завел двигатель.
– Выпущу, как только расскажешь правду.
– Правду? С чего вдруг, Витя? Какая муха тебя укусила? – язвительно прошипела я, поражаясь тому, что судьба нас вообще столкнула спустя столько времени. И судьба ли это была…
– Ты права, – сказал он и повернулся, строго окинув меня хмурым взглядом. Лицо обдало жаром, волосы, заплетенные в косу, наэлектризовались так, что покалывало затылок. Мне внезапно показалось, что не было этих бесконечных месяцев разлуки. Я мысленно вернулась в прошлое: вот закончен проклятый выпускной, отец потащил меня в полицию спасать репутацию семьи… А через несколько дней под давлением Акима я с позором забрала ненавистное заявление.
– Надо было тогда схватить тебя и пытать, пока не заговоришь, – продолжил Шестаков спустя минуту молчания. – Но лучше поздно, чем никогда, Романова. И мне все равно, что ты чувствуешь. Ты скажешь мне правду, даже если это вновь вызовет у тебя негативные эмоции.
Глава 10 – Рита
В колонках заиграла давно знакомая лирическая песня «Akmal' – Дышать». Заревел мотор, свет подъезжающей машины ослепил меня, подобно яркой вспышке. Я прищурилась, закрывая тыльной стороной ладони лицо. А когда убрала руку, словно очутилась в прошлом и смотрела старое черно-белое кино из собственных воспоминаний.
Было шумно. В воздухе витал запах лака для волос и сладких женских духов, где-то раздавался звук женских каблуков. Знакомые голоса разносились отовсюду, смешиваясь со смехом и щелчками телефонных камер. Кто-то снимал прощальное видео, кто-то танцевал, закрыв глаза и отдаваясь ритмам музыки. Я сидела в красивом нефритовом платье за столом, заставленном разными блюдами, и ждала Витю. Он ушел поговорить с матерью.
Ничего не предвещало беды. Я от души улыбалась, разглядывая своих одноклассников. Ковыряла вилкой в тарелке с салатом и иногда крутила головой, высматривая возвращение Вити. А потом ко мне вдруг подошел Аким. Он наклонился, и в общем веселье никто не обратил внимания на появление рядом со мной Гедуева.
– Выйдем? – это был не вопрос, пусть в нем и звучали похожие интонации.
– Зачем? – спокойно ответила я, отвернувшись. От Акима исходил ненавязчивый запах пота, перебиваемый мужским парфюмом. Слишком терпким, горьким, захотелось зажать нос, а лучше вообще отсесть.
– Есть разговор.
– У меня нет с тобой общих тем.
– Уверена? – он заметно раздражался.
– Да, – спокойно ответила я, потянувшись за соком, однако Гедуев не позволил его взять. Он схватил меня за запястье, и я заметила, что глаза его словно покрылись коркой льда – так выглядят хищники, когда планируют напасть на жертву. Мне сделалось не по себе.
– Твой брат может не дожить до операции, смекаешь?
– Что? – я растерялась, услышав о брате. Откуда он узнал? Ведь даже Витя был не в курсе.
– Я же говорю, разговор есть. Вставай, пока сам не поднял.
И я встала, не чувствуя ног, двигалась подобно роботу, молча следуя за этим парнем. В голове крутились разные мысли, но когда я вспомнила фамилию главврача, все сразу встало на свои места. Операцию откладывали не просто так. Осознание реальности словно острым ножом прошлось по сердцу.
Мы остановились напротив уборной. Аким оглянулся, затем дернул ручку, открыв дверь, и жестом указал, чтобы я вошла.
– Что тебе надо? – спросила я и скрестила руки на груди, посмотрев ему прямо в глаза. В маленькой комнате пахло свежестью, а из открытого окна дул летний ветерок.
– Ты подыграешь нам. Витя должен увидеть в тебе предательницу. Вот, что мне надо, – спокойно заявил он.
– Зачем? У тебя личные счеты с ним?
– Порой счастье других важнее своего.
– Счастье? – удивилась я, не понимая, к чему он клонит.
– Да, женское, недоступное. Я просто хочу, чтобы она снова улыбалась.
– Она? – прошептала я. За спиной открылась дверь, на пороге вырос Кирилл, тот самый бывший лучший друг, о котором Витя рассказывал много хорошего.
– Все объяснил ей? – язвительно спросил он, пристально посмотрев на меня. В глазах Иванова читалась неприкрытая неприязнь, словно я забрала у него нечто важное, и он мечтал лишь об одном – вернуть дорогую сердцу вещь обратно.
– А ты, – я повернулась, взглянув на Кирилла. – Ты ради чего хочешь устроить это шоу?