Искры в твоих глазах
Шрифт:
— Я спать, — после протяжного "фу-у-ух", внезапно перешёл к серьезному тону Волков. — Ты со мной.
— Что? Нет! — воспротивилась, даже слегка притопнув, отчего колено прострелило болью. Каблуки — это ад.
— Да, Исаева, — Дима показательно запер дверь на ключ, засовывая связку в карман своих брюк. — Не буду я к тебе приставать, я не сошел с ума. В трезвом уме и ясном рассудке.
— Насчёт первого бы поспорила, — пробурчала себе под нос, следя за мужчиной цепким взглядом исподлобья.
Может, действительно, дождаться, когда
Так, Санечка! Фу! Для начала, не в штаны, а карман брюк. И не поискать, а схватить и убежать, да так быстро, что пятки должны слепить своим сверканием любопытствующие взгляды прохожих.
И да, я про ключи!
— Ты не в моем вкусе вообще-то, — пожал плечами Волков, будто оскорблять девушек, к которым приставал целый вечер для него в ходе вещей.
— А чего же ко мне прилип тогда как репей? — смирившись с вынужденным заточением, скинула туфли, почувствовав себя ещё более неуютно, потому что становлюсь ниже на целую голову.
— Артеменко можно, а мне нет?! — остервенело сдергивая и без того ослабленный галстук, прорычал мужчина. А после взял и ушел в другую комнату.
Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Не стоять же всю ночь на пороге.
— О, так значит, — назойливой мухой жужжала у него над ухом. Или под, учитывая разницу в росте. — И что ты имеешь против Кости? Он очень милый и…
Другой комнатой оказывается, черт ее задери, спальня. Весьма аскетичная, в темно-серый тонах и с лёгкой подсветкой под потолком.
— Он с тобой играет, — плюхнувшись на широкую кровать, фыркнул Волков, стягивая остатки одежды и оставаясь в одном нижнем белье.
Кто бы знал, каких сил мне стоило сосредоточиться на том, куда он запустил брюки. Нельзя преподавателям иметь такое тело!
— А ты нет? — облизнув пересохшие губы, обратилась к нему.
— А я… хочу спать, — и упал на спину, мгновенно заснув прямо поперек кровати.
Абзац.
И что-то пока я смотрела на мирно сопящего мужчину, распластанного по постели, саму как-то поклонило в царство Морфея.
То ли случайно выпитый коктейль дал о себе знать, то ли общая усталость за день. Но я никак бы не смогла объяснить того, что сделала.
Кто-то ещё называл меня трусихой? Да я каждый буквально по грани ходила!
— М-м-м, — заелозил Волков, когда почувствовал, как прогнулся матрас с другой стороны кровати. — Так устал жить во лжи…
— Лжи? — удивилась, лениво приподнявшись на локтях. Дима все так же нарушал правила лежания на кровати и даже не утруждал себя подниманием век. — И кому же ты врешь, Волков? — вопросила тихо, но ответа так и не получила.
Плюхнулась обратно на приготовленную заранее подушку и закуталась в свободный краешек одеяла, понадеявшись, что врал он не себе.
Потому что я совершенно точно каждое чёртово мгновение наедине с ним обманывала себя. К слову, весьма неудачно.
Глава 14.2
Я всегда считала, что утро — чудесное время суток. Особенно, если не просыпаться. Но пары никто не отменял, а болеть вечно я не могла.
Поэтому, едва сумев нащупать мобильник, чтобы по привычке отключить трезвонивший будильник, зевнула от души и раскрыла наконец-таки глаза.
Лучше бы я не делала этого, честное слово!
Что может быть хуже, чем проснуться в незнакомой обстановке? Конечно же понять, что обстановка знакома и, вообще, что это спальня преподавателя!
Он, к несчастью, нашелся тут же. Стоял в дверном проеме, скрестив руки, весь при параде.
Ну, хоть не в полотенце, и на том спасибо!
— Уже проснулась? — смерив меня насмешливым взглядом, задал глупый вопрос.
— Нет, я лунатик, — съязвила, поднимаясь с постели и обнаруживая на себе совсем не те вещи, в которых ложилась.
Этот невозможный человек, что, взял на себя смелость переодеть меня в свою футболку?
Доказательства в виде аккуратно сложенного вечернего наряда на тумбочке были неоспоримы.
Чертов негодяй!
— Но луны уже давно нет, — флегматично заметил Волков и качнул головой. — Поднимайся, завтрак готов.
— Завтрак? — как по щелчку начала улавливать аппетитные ароматы пищи. Боже, ладно, я ему все прощу, если он собрался действительно меня покормить. — Звучит вкусно.
Все-таки наглость — второе счастье! Потому что спустя пару минут я чинно восседала за кухонным столом, натягивая пониже и без того длинную преподавательскую футболку.
— Я же… не сделал тебе ничего плохого? — копошась у плиты словно домохозяйка, осторожно задал вопрос Волков.
Я закашлялась, подавившись обильно выделяющейся слюной. Он это серьезно?!
— Дмитрий Евгеньевич, с каких пор интимная связь между мужчиной и женщиной стала плохой? — закончив бороться с очередным пустяковым невезением, весело обратилась к мужчине.
Волков не выглядел радостным. От слова совсем. Повернувшись и оперевшись на кухонную стойку, он одарил меня внимательным серьезным взглядом.
Неужели, не помнит ничего?
— Между нами что-то…?
Похоже, что так оно и было.
— Нет, — помотала головой, а после задумалась.
С чего бы вдруг мне облегчать ему жизнь?
— Или, может, да, — протянула, нагоняя интриги. — Я, знаете ли, и сама не особо помню.
— Исаева… — угроза в голосе Димы вперемешку с отчаянием подарили самое настоящее наслаждение.
Разве так бывает? Бесишь человека, а потом радуешься тому, что получилось?
— Что? — ушла в глухую оборону. — Ну вот что вы мне сделаете? Я в вашей квартире. В вашей футболке. Есть несколько свидетелей того, как мы вместе ехали к вам. Поставите незачет, тогда будем говорить на вашем языке. Справедливость всё-таки существует! Ха-ха-ха, — завершила свою речь на пафосной злодейской ноте.