Искры
Шрифт:
— Я не считаю себя обязанным держать ответ перед отдельной личностью, — высокомерно сказал Загородный.
Чургин встал. Его охватила жгучая досада и на этого человека и на себя за то, что пришел сюда с надеждой убедить Загородного в его неправоте.
Надев картуз и взяв лампу, он сурово сказал:
— Я думал, что ты в чем-нибудь не разобрался, и хотел помочь. Теперь я вижу, что ошибался в тебе. Ты не был настоящим революционером, за которого я принимал тебя.
— Илья, мы можем поссориться, — еле сдерживаясь, проговорил Загородный.
— Ссориться можно с друзьями, с тобой мы будем драться. Прощай, — холодно бросил Чургин и вышел на улицу.
Дома Чургина поджидал Леон.
Он уехал из хутора. Уехал совсем, с твердым намерением устроиться работать на шахте.
Варя встретила его вопросом:
— А жена где, Алена?
— В хуторе осталась, — невесело ответил Леон и, поцеловавшись с сестрой, разделся и стал умываться.
Не успел он рассказать обо всем, что случилось в хуторе, как вошел Чургин.
— Вот те и на! Уже удрал? — остановился он на пороге с лампой в руке и внимательно посмотрел на сумрачно сидевшего возле стола Леона.
— С Аленой не поладили, — ответила Варя и встала, чтобы собрать на стол.
За ужином Леон рассказал о предложении Загорулькина и о ссоре с женой.
Варю
— Это если бы все бросали мужей, когда с ними случается что, так люди и не жили бы семейной жизнью. Не нравится ей, видишь ли, что муж делает не то, что ей хочется! Да ведь княгини, — говорил мне Лука Матвеич, — и те шли за мужьями в Сибирь и жили там, что ссыльные.
А Чургин отнесся к ссоре Леона с Аленой спокойно, словно он этого ожидал.
— Поживи у нас пока, брат, — предложил он. — Кстати, послушаешь наши беседы на кружке, почитаешь кое-что, а я помогу тебе разобраться в том, что будет непонятно. — И, желая сразу увлечь Леона другим разговором, сообщил: — Илья Загородный зашатался. Стакнулся с двумя приезжими экономистами и пошел против искровцев.
Вскоре Леон побывал на подпольном дискуссионном собрании искровцев с экономистами и с этого дня весь погрузился в нелегальную работу. Он бывал на собраниях, слушал Чургина, ездил к освобожденному из-под ареста Луке Матвеичу на его новое местожительство, в губернский город, за литературой, привез оттуда на шахту типографию и сам научился набирать и печатать листовки. Так за всю зиму у него не было ни одного дня незанятого, и некогда было ему предаваться тягостным раздумьям о своей личной жизни. А в начале весны он поехал к себе в Югоринск.