Искрящее сердце
Шрифт:
Тем более и магическая энергия во время танца каким-то образом смешивалась, наполняя всех участвующих новыми силами.
В общем, «многоцвет» считался древним ритуалом, который людским магам подарили Высшие, так что пропустить его было невозможно. Да и Шуваль если увидит, будут проблемы – отказаться от такого предложения так же невозможно, как отказаться платить долги.
Машка пошла под руку с Долли и, ступив на огражденный красным фонарем круг, выпрямилась струной, широко открывая глаза. Многоцветие захватывало с первого шага,
Минуты танца растягивались, превращаясь в часы. Машка чувствовала как её колышет в танце, как лепесток, подхваченный течением, и болтает вместе с остальными танцующими. Золотое свечение Долли кружилось неподалеку, то и дело перекрываемое синим, зеленым или белоснежным. Когда в танец втекла темно-фиолетовая аура, Машка поняла – это высшие подтянулись. Она всегда у них тёмная: бордовая, пурпурная, чернильная. И матовая, не сверкает, а словно сгусток тумана. Вот и сейчас – три ауры Высших, одна из них совершенно чёрная, Маша раньше такой не видела. Ауры остальных на их фоне искрились ещё ярче, словно мини-фейерверк. Машка потрясла головой, потому что эти ауры мешали танцевать, сбивали с толку, и она невольно приходила в себя.
Потом вдруг черная аура метнулась в самую середину танца, взвилась вихрем. Машка услышала женские восхищенные вскрики. Это тоже насторожило. Казалось, высший не танцует, а прочесывает многоцветие в поисках чего-то конкретного. На фоне чёрного то и дело вспыхивали алые искры, зелёные, синие, оранжевые. Ни один цвет не повторялся. Машка окончательно выпала из ритма и почему-то испугалась. Она попятилась и неожиданно вышла из круга.
Со стороны танец тоже был красивым, но всепоглощающего, сносящего крышу восторга Машка уже не испытывала. Она захотела пить и ушла к столику, всё равно сейчас танец закончится. Глянула на часы – без семи полночь. У Дольки осталось семь минут.
Танец закончился резко, просто краски погасли, музыка смолкла и раздались разочарованные крики.
Машка краем глаза видела Высших, снующих в плотной толпе. Похоже, они очень встревожены. Почему, интересно? Она наклонилась, чтобы случайно не попасться им на глаза. Не хватало еще неприятностей огрести, мало ей, что ли, своих?
– Вот ты где.
Долли села на соседний стул. Вокруг люди рассаживались по местам, так что Машка распрямилась, почувствовав себя в толпе спокойно.
Люди недоумевали, со всех сторон неслось:
– Вы видели?.. Он как цунами, всё по пути снёс… Да, когда хозяин города в таком настроении… лучше ему на глаза не попадаться. Что, интересно, случилось?
Машка непонимающе оглядывалась. Что происходит? Высшие скрылись где-то в подсобных помещениях, по залу сновали испуганные официанты.
Прошла буквально пара минут, вернули музыку. Время перевалило за полночь, по залу перестал бегать обслуживающий персонал, и всё вроде бы утихло.
– Долли. – Рядом возник прежний мужчина в костюме, только теперь
Машку всегда бесил этот официоз. Маги заставляли всех вокруг расшаркиваться и вежливо беседовать, а на изнанке всего этого оставалась власть силы.
Долли молча закрыла лицо руками. Хмель во время танца выветрился, а снова напиваться было поздно.
– Хозяин настаивает на немедленной встрече, – повысил голос мужчина.
– Она идет, – неожиданно влезла Маша. – Только минутку попудрить носик в уборную заглянет.
Мужчина метался, не зная, что ответить. Не пустить в уборную нельзя, и ждать нельзя.
– Пожалуйста, быстрее, – почти умоляюще прошептал он. – Лучше не злить его, когда он недоволен.
Машка подняла молчащую Долли и потащила в туалет. Там отняла от её лица руки.
На языке кружились одни матерные выражения. Недоволен он, надо же! Пусть в задний проход себе засунет своё недовольство!
Она открыла холодную воду и стала вытирать подруге щёки. Та словно кукла мертвая стояла и выражение на лице было таким же, как у той женщины из подвала. Обречённым. Ужасным. Для неё всё было слишком серьёзным. Не все же бесчувственные, как Машка.
– Слушай меня, Долли, – наклонившись, прошептала ей на ухо Машка. – Спокойно иди, куда покажут. Ничего не бойся. Этот Высший тебя не тронет, обещаю.
Впервые после танца на лицо Долли вернулись краски.
– Машка, что ты… Ты же не…
Машка прижала к её щеке руку.
– Ни о чём не думай. Иди и ничего не бойся. И… прощай, Долли, береги себя и сына. Если ничего не изменится, уезжай отсюда и проси убежища у моих родственников. Я скажу, ты моя внебрачная сестра, они поверят. Они примут за тебя ответственность или будут иметь дело со мной.
– Но ты… твои вещи у меня.
Машка дёрнула головой.
– Никому не нужное старьё, выбрось на помойку. Отсюда я уйду пешком, утром уеду. Никто ничего не узнает. Если смогу, на днях позвоню. У вас с Гошкой всё будет хорошо, слышишь?
Долька бездумно замотала головой, Машка сжала её щеки крепче, пристально смотря в глаза.
– У вас всё будет хорошо, слышала?
В этот раз Долли послушно кивнула.
– Всё. – Машка отпустила её. – Теперь иди.
Подруга всхлипнула, как ребёнок.
– Спасибо, Машенька.
– Иди.
В последний раз взглянув, Долли поправила платье, прическу и вышла. Машка подождала десять секунд, каждую из которых бешеным стуком отмеряло сердце, и вышла следом. Долли вели не к выходу, расчёт верен. Мужчина держал её за локоть, будто боялся, что Долли сбежит и объясняться с разгневанным Высшим придётся ему.
Маша порадовалась, что не пила, и заскользила следом. В коридоре никого не было, отследить путь мужчины и Долли удалось легко. Сразу за вторым поворотом мужчина постучал в узкую железную дверь и крикнул: