Искупая грехи
Шрифт:
На улице продолжал идти мерзкий, накрапывающий маленькими капельками осенний дождь. Достав из пиджака мятую пачку и взяв из неё очередную сигарету, он направился вдоль мостовой Дербеневской набережной, растворяясь в ночи, спустившейся на сверкающий мегаполис.
Глава 3
– Я знаю о ком вы, – сохраняя каменное спокойствие в голосе, ответил Алекс, устраиваясь удобнее на мягком стуле. – Но доказательств моей причастности в этом деле так и не нашлось, всё это подробно расписано в томах уголовного
Не говоря ни слова, прокурор продолжал пилить собеседника своим хищным взглядом.
Алекс продолжал делать непринуждённый вид, с которым он ежедневно общался с сотрудниками администрации тюрьмы и своими товарищами по несчастью.
– Кроме того, – продолжил он, – это всё уже давно кануло в лету, так что не вижу смысла поднимать мои старые дела, ведь за многие годы прозябания в этом «прекрасном» месте, я надеюсь сполна вернуть долг обществу, которое уже давно наплевало на меня и растёрло об асфальт.
– Александр Владимирович, бросьте забалтывать меня пустыми речами, – надменно сказал прокурор. – Я пришёл сюда не для того, чтобы слушать Ваши оправдания или пытаться узнать, что то о чем мне до сих пор не известно.
– Ко мне поступило очень заманчивое предложение от господина Державина старшего, касательно вашей дальнейшей судьбы, надеюсь, Вы меня понимаете? – глядя в глаза спросил прокурор.
– Теперь, когда бизнес Альберта Петровича вышел на международный уровень, и он пробился в депутаты нашего горячо любимого правительства, его возможности слегка увеличились, так что он решил, наконец, вернуть долг убийце своего сына.
– А не сильно ли поздно он спохватился? – усмехнулся я, – ведь уже прошло более десяти лет.
– Поверьте на слово, Александр, эти года не прошли даром, наняв сотню частных детективов, внедрив своих людей в Ваше, так сказать агентство, ему удалось найти ниточки, указывающие, что непосредственным исполнителем заказа были именно Вы, думаю, что нет нужды объяснять то, что подобная утрата не имеет срока давности.
– И что с того? Что вы сейчас хотите от меня? – продолжая сохранять спокойствие, спросил Алекс.
– И недолго думая, Альберт Петрович назначил достаточно солидную сумму за Вашу голову.
Алекс слегка напрягся, однако ему и в голову не могло прийти, что даже спустя десятилетия, уже в новой России найдётся человек, которому нужна будет его смерть.
– И какова же сумма? – спросил Алекс.
– Александр Владимирович, я уважаемый, деловой человек, не могу же я просто так раскрывать все свои тайны перед Вами, – ехидно ответил прокурор, почувствовав, что собеседник, наконец-то, начал хоть как-то реагировать на его слова.
– И, как я уже сказал, сумма достаточно приличная для того что бы узкий круг людей заинтересовался в её получении, однако, понимая Ваш высокий уровень профессионализма в этих вопросах, я уверен, что отработать её будет очень непросто.
– И зачем же Вы всё это мне рассказываете? – насторожено спросил Алекс, – наверняка Вами не движет желание спасти ближнего своего.
– Вы очень проницательны, Александр, – съехидничал прокурор.
– Я повторюсь в том плане, что скажу Вам, что я деловой человек, высокие нормы морали и большие погоны, конечно, заставляют меня быть объективным в любой ситуации, и именно поэтому я сейчас сижу перед Вами.
– Давайте ближе к делу, – сказал Алекс, чувствуя, как начинает терять терпение.
– У меня к Вам деловое предложение, – мгновенно посерьёзнев, сказал прокурор. – В течении трёх суток Вы должны передать мне три миллиона долларов, которые, я больше чем уверен, отложены Вами на чёрный день.
– И вы думаете, что находясь тут, я вдруг неожиданно, словно волшебник, из шляпы достану вам эту сумму, а потом вы просто так меня отпустите? – усмехнувшись, спросил Алекс, – да и зачем вообще такому богатому человеку как Державин, жалкие три миллиона?
– Они не для него, – быстро парировал вопрос прокурор, явно ожидая подобных вопросов, – после передачи денег, Державин будет уведомлён о вашей трагической кончине в стенах этого милого учреждения, а вы продолжите отбывать свой срок под другим именем и в другой колонии, а там глядишь и условно-досрочное получится для вас выбить.
– А если я скажу, что у меня таких денег подавно нет и пошлю вас на хрен? – каменным голосом спросил Алекс, ожидая получить резкий ответ.
Но, однако, грубости не последовало, прокурор вальяжно встал из-за стола и подошёл к зарешёченному окну, пытаясь разглядеть внутренний двор тюрьмы сквозь зарешеченные окна.
– В любом случае Альберт Петрович узнает о вашей трагической кончине в стенах этого учреждения, но в таком случае это будет чистейшая правда.
– О наличии у вас такой суммы денег я не сомневаюсь, учитывая ваши гонорары за бывшие дела, которые так и не удалось разыскать в ходе следствия, поэтому нет нужды строить из себя бедного арестанта.
– Ах да, совсем забыл сказать, – повернув голову и посмотрев в глаза собеседнику, продолжил Тарасов, – вдобавок к этому, он попросил навестить Вашу дочь, которая, как мы выяснили в ходе проведённого мной небольшого расследования, сейчас находится в социальном приюте для несовершеннолетних детей в районе Зюзино, на юго-востоке Москвы, это такой православный храм.
– У меня нет никакой дочери! – резко сказал Алекс, чувствуя, как участилось сердцебиение, и начали холодеть руки.
– Ну тогда я открою вам очень интересный факт о вашей биографии, Александр, – специально ровно и надменно продолжал Тарасов, видя, что собеседник попался на крючок, и скорее всего понял, что угроза вполне реальная. После того как вы инсценировали свою смерть, дабы выполнить кое-какие условия «Агентства», ваша супруга и дочь, которых вы так рьяно защищали, получила большое количество денег, под прикрытием страховой выплаты. Вместе они уехали обратно в тёплые края и начали собирать документы для эмиграции в другую страну, но их планам не суждено было сбыться. Вскоре Виктория погибает в страшной аварии, – прокурор наигранно покачал головой и продолжил, – расследование тогда пришло к выводу, что он была пьяна и не справилась с управлением. После случившейся трагедии наше государство, любезно взяло опеку над вашей дочерью, разумеется вместе со всеми оставшимися деньгами, – усмехнулся прокурор.