Искупление Дамира
Шрифт:
Делаем еще по глотку, переводя взгляды на алеющий перед нами закат. Красиво...
– А психолог твой что говорит?
– Да я пропустила в понедельник. Не было настроения рассказывать...
– М-м-м...Ну и правильно. Мне вообще кажется, что тебе ее надо менять. Столько лет, а ты все с этой стрижкой дурацкой, - начинает причитать Фирсова на свою любимую тему.
– Ой, Кать, отстань, а, - смеюсь я, толкая ее в плечо.
На душе становится намного легче. Оказывается, мне действительно нужно было с кем-то поделиться. С тем, кто не будет меня анализировать и направлять, а просто посочувствует и скажет, что, расставшись с Дамиром, я была права.
Ближе к десяти Катю начинает разыскивать
Еще двадцать пять серий с турецким красавчиком - брюнетом ждут меня...
Как по мне, шикарные планы на ближайшие сутки...
Не успеваю включить телевизор и устроиться поудобней, как дверной звонок настойчиво верещит опять. Тяжко вздыхаю и нехотя поднимаюсь с уже было облюбованного дивана. Катька наверно забыла что-то...Вечно она так!
Шаркаю пушистыми тапочками по коридору. Почесывая живот под домашней майкой, не глядя в глазок, распахиваю входную дверь.
– Блин, я только ле...
Последний слог "гла" застревает в горле болезненным комком, потому что в мою квартиру без спроса шагает вовсе не Катя, а хмурый как висельник Дамир Тигранович Керефов собственной персоной.
Этот факт больше похож на игру моего затуманенного вином воображения, и я словно со стороны смотрю, как Дамир, окинув меня тяжелым скептическим взглядом, захлопывает за собой входную дверь и подходит ближе. Так близко, что мой нос почти касается его яремной впадины, виднеющейся в расстегнутом вороте классической белой рубашки.
Моргаю, упираясь взглядом в мужской подбородок, покрытый идеально подстриженной короткой бородой. Керефов сейчас весь такой идеальный, впрочем, как и всегда, что мне почти физически больно...От его этой рубашки белоснежной, тонко пахнущей кондиционером для белья и туалетной водой, от смуглой кожи шеи, от сильных рук с якобы небрежно закатанными по локоть рукавами, от того, какой щекочущий, терпкий жар идет от его тела, отчего у меня волоски дыбом встают.
Хочется плакать от того, что на мне сейчас растянутая майка с только что поставленным пятном от соевого соуса и просиженные пижамные шорты...Задолбал...Непроизвольно прикрываю пятнышко ладонью, положив её на живот.
– Тимофей сказал, ты заболела, - Дамир чуть опускает голову ко мне, говоря это. Черные глаза сверлят насквозь, бездонные и строгие, - Лечишься, смотрю...
– Сам сказал, что с бодуна на работу не приходить. Помнишь?
– огрызаюсь тихо, быстро взглянув на него и тут же отведя взгляд.
Боже, что я несу...
– То есть это даже не первые посиделки с Катериной что ли?
– совершенно искренне охает Керефов, - Жень, ты чего?! Ты...
– Да, конечно, нет!
– запальчиво перебиваю, вдруг дико и совершенно не логично испугавшись, что он меня сейчас натурально примет за алкоголичку, - В смысле нет, что первые...Но почему я вообще должна оправдываться?! Даже если не первые?! Но...
Замолкаю, Дамир начинает криво и слегка снисходительно улыбаться. Черные глаза насмешливо щурятся. Бесит...Не успеваю отреагировать, когда он неожиданно протягивает руку и поправляет мне челку. Уже после бью его по руке. Улыбается шире...
– Откуда знаешь, что с Катей?
– подозрительно щурюсь.
– Видел, как на лоджии сидели, ноги выше головы задрав. Думал, она уже никогда не уйдет.
– Видел?
– заливаюсь красным от мысли, что он наблюдал за нами. Лихорадочно припоминаю, что мы делали. Да ничего такого...Ну, ноги...да...
– И долго смотрел?
– Часов с восьми.
Опешив, молчу. Сейчас одиннадцать. По телу прокатывается странное покалывающее тепло. Мне сложно анализировать, делать выводы сейчас, но это... Дамир перестает улыбаться. В черных глазах мелькает что-то, тягучее и жаркое. Он подается ближе ко мне.
– Зачем пришел?
– шепчу вдруг севшим голосом, сглатывая. Взгляд мечется по его приближающемуся лицу, - Проверить, что все в порядке? Все в порядке...
– В черный список занесла, - с укором произносит, почти касаясь губами ушной раковины.
По коже прокатываются мурашки. Затаиваю дыхание, чтобы не так сильно вбирать его запах. Срочно пытаюсь вспомнить, из-за чего там я его послала...Из-за чего?
– Я сказала, что нам не о чем общаться больше. Поэтому занесла, - отстраняюсь, смотрю в черные, будто подернутые поволокой глаза.
Скрещиваю руки на груди и, черт с ним - с пятном от соевого соуса. Пусть видит и вспоминает, что я ему не пара. Но взгляд Дамира замирает на моих губах и не опускается ниже.
– Женька...Что ты хочешь? Чтобы извинился? Извини, я не думал, что всё так выйдет. Ни о чем не думал...- он хмурится, смотря на то, как я отклоняюсь, увеличивая расстояние между нами.
– Что я хочу? Хочу, чтобы ты ушел, - сильнее обнимаю себя руками, закрываясь.
Дамир сжимает челюсти, и я вижу, как по его заросшим щекам прокатываются желваки. В черных глазах мелькает решимость. Он снова делает шаг ко мне, каким-то невероятно быстрым движением хватает за плечо и, развернув, впечатывает меня спиной в стену. Охаю от неожиданности, но он уже нависает сверху, уперев вторую руку у меня над головой.
– Рад бы, но не могу.
Я поднимаю глаза и, кажется, тону в его тягучем взгляде. Возможно, это просто вино, но коленки подкашиваются и тело будто насквозь пропитывается чужой подавляющей близостью. Губы приоткрываются, и я уже совершенно не помню, что меня там не устраивало. Что в нем вообще может не устраивать? Может снова вспомню утром - не сейчас...Сейчас я просто хочу, чтобы он меня поцеловал и...все остальное тоже очень хочу...Я не могу произнести это вслух и мне остается только ждать, замерев и ощущая, как низ живота наливается горячей влажной тяжестью, остро реагируя на близость этого мужчины.
Черные глаза Дамира расчерчивают мое лицо в поисках ответов и, кажется, находят их, потому что в его взгляде мелькает удовлетворение, и он наконец наклоняется ко мне, поддев пальцем подбородок и запрокидывая мою голову. Когда я ощущаю давление его губ на мои, то не могу сдержать тихий стон. Это как маленький взрыв, мгновенно разлетающийся по кровотоку. Дальше уже плохо ориентируюсь в деталях. Затуманенная голова не воспринимает происходящее частями - есть просто ощущение, что он становится ближе с каждом секундой, стирает границы, проникает в меня. Мозг отмечает лишь какие-то обрывки: его язык толкается в мой рот, гладя и забирая воздух, ладонь с подбородка перемещается на шею, крепко обхватывая и не давая увернуться, возбужденное дыхание смешивается, звуча рваным унисоном. Горячее тело вжимается в мое, заставляя спиной врасти в твердую стену. Дамир убирает руку у меня над головой и по-хозяйски нетерпеливым жестом задирает мою футболку чуть ли не до самого горла, оттягивает простой домашний лиф-топ, накрывает грудь и сосок упирается ему ладонь. Целует глубже под мой еще один то ли всхлип- то ли стон, отпускает шею и тянет мои домашние шорты вниз, тут же накрывая пальцами лобок и толкаясь между увлажняющихся складок. Меня пробирает лихорадочной дрожью от того, что я понимаю, что сейчас все произойдет прямо в прихожей, и я так не хочу. Разморенный мозг посылает первый протест. Перехватываю запястье Дамира, не давая его руке и дальше исследовать мою промежность, и разрываю поцелуй.