Искупление
Шрифт:
– Мистер Галло, – начал адвокат Коррадо, обращаясь к бывшему члену уличной группировки, занявшему место свидетеля за трибуной, – согласно Вашему свидетельству, Вы, а также трое других человек, принимали участие в череде грабежей, имевших место в марте 1998 года. Все верно?
– Да.
– Какую роль, как Вы сообщили, сыграл во всем этом Коррадо Моретти?
– Он приказал нам это сделать.
– Лично?
– Посредством текстовых сообщений.
– Значит, Вы сможете представить суду эти сообщения, верно?
– Нет, они поступали на предоплаченный,
– Сообщения поступали с номера моего клиента?
– Нет, они поступали с неизвестного номера.
– Предоплаченный телефон по-прежнему находится у Вас?
– Нет, он был уничтожен. От него избавились.
– Позвольте мне подытожить. Вы занимались грабежом по причине того, что получали анонимные сообщения, подтвердить существование которых Вы никак не можете. Мы должны верить Вам на слово, когда Вы заявляете о том, что поступали они от Коррадо Моретти?
– Это был он.
– Что, если я скажу Вам, что другие участники грабежей, имена которых Вы предоставили следствию, заявляют о том, что они никогда не были даже знакомы с Коррадо Моретти? Согласно их свидетельствам, схемы грабежей вы вчетвером разработали самостоятельно.
– Я сказал бы, что они лгут.
– Возможно, трое человек лгут, – сказал мистер Борза, – но не кажется ли Вам более вероятным то, что лжете только Вы?
* * *
В зале окружного суда стояла напряженная тишина. Прокурор остановился возле своего стола, просматривая бумаги, в то время как все остальные ожидали его заявления. Нервы собравшихся были натянуты до предела. Заслышав шум, все переводили взгляд на большие двойные двери, ведущие в зал суда.
Слушания продолжались уже практически целый месяц, и в списке свидетелей осталось только лишь одно имя.
Кармин, как, казалось, и большая часть жителей Чикаго, собравшихся в суде, затаил дыхание. Он пропустил большую часть судебного процесса – из-за уважения или, возможно, собственного эгоизма – однако сегодняшний день слушаний он попросту не мог пропустить. Он обязан был посетить зал суда, дабы увидеть все собственными глазами, столкнуться с реальностью лицом к лицу и узнать правду.
Он должен был узнать, жив ли его отец.
Если Винсента обнаружили и взяли в программу защиты свидетелей, то в об этом станет известно только лишь тогда, когда он зайдет в зал суда в сопровождении вооруженных федеральных маршалов. Если же он не явится на слушания… Кармину не хотелось думать о том, что это будет значить.
Осмотревшись по сторонам, он нашел взглядом своего дядю – Коррадо облокотился на спинку стула и не сводил взгляда с присяжных, выглядя при этом расслабленным и скучающим. Был ли он столь уверенным и спокойным на протяжении всего судебного процесса, или же ему было известно то, чего не знали все остальные?
Кармин перевел взгляд на противоположную сторону зала, где его тетя сидела вместе с Домиником. Они не заметили его присутствия, и он был очень этому рад. Меньше всего он сейчас жаждал встречи с семьей.
Мистер Марксон прочистил горло.
– Ваша честь, сторона обвинения…
Кармин закрыл глаза.
…вызывает для дачи показаний Винченцо ДеМарко…
– …закончила изложение дела. Все свидетели выступили перед судом.
Кармин открыл глаза, когда тишина резко сменилась волной шума. Судья ударил молотком по подставке, призывая собравшихся к порядку. Поднявшись со своего места, Кармин покинул зал суда, не дожидаясь окончания слушаний.
Глава 32
Хейвен регулярно встречала Гэвина за пределами здания школы искусств на Манхэттене. Его отсутствие было крайне редким явлением. Покидая занятие по живописи, Хейвен видела его на улице – он стоял, облокотившись на стену, словно это было единственное на свете место, где он должен был присутствовать.
Хейвен перекидывалась с ним парой фраз, а он, в свою очередь, время от времени провожал ее до библиотеки по дороге на стройку, которая расположилась в нескольких кварталах от школы, однако свою удачу он не испытывал и ни о чем большем не просил.
Их общение было комфортным и легким; спустя некоторое время Хейвен привыкла к нему, наслаждаясь короткими разговорами, после которых их пути расходились. В этом не было ничего особенного, но подобное общение было важно для Хейвен. Это была связь, расцветавшая дружба, соприкосновения с котором она с нетерпением ждала в те три дня, когда Гэвин появлялся в ее жизни.
В одну из пятниц Хейвен шла рядом с Гэвином по тротуару и улыбалась. Они оказались в оживленной толпе, стремительно плывущей вперед, однако они сами никуда не спешили. Гэвин рассказывал шутку, которую он услышал на работе – шутка была вульгарной, поэтому Хейвен не смогла до конца ее понять, но, поразмыслив и вникнув в ее суть, рассмеялась.
– Знаешь, ты мне немного напоминаешь одного человека.
– Правда? – спросил Гэвин, приподнимая брови. – Возможно, твоего парня?
– Нет, вовсе нет. Он был моим другом. И любил делиться шутками.
Лицо Гэвина померкло.
– Я уже успел попасть во френд-зону?
– Я не знаю, что это значит, – ответила Хейвен, смотря на него.
Гэвин воздержался от пояснений.
– Этот твой друг… он был столь же красив, как и я?
Хейвен рассмеялась.
– Я бы так не сказала. Но некоторые из моих знакомых – были.
– Черт, это комплимент? – спросил Гэвин, остановившись и театрально захлопав ресницами. – Ты флиртуешь со мной?
Хейвен закатила глаза и, проигнорировав его вопрос, двинулась дальше. У Гэвина не осталось другого выбора, кроме как вновь последовать за ней.
– Я серьезно. Это был комплимент? – спросил он. – Я не различаю твой сарказм.
– Никогда к нему не прибегаю.
– О, – сказал Гэвин, делая паузу. – Погоди-ка, вот сейчас был сарказм?
Хейвен покачала головой.