Искушение Дэвида Армитажа

Кеннеди Дуглас

— Одного не могу понять: он решил проделать все это, потому что каким-то образом узнал про нас…

— А что было узнавать? — сказала она. — В смысле, то, чем мы занимались? Это же детский лепет! И Филипп в то время не приближался ко мне уже много месяцев…

— Ну, если не в этом дело, тогда… я не знаю… Может, он позавидовал моему скромному успеху…

— Да, ты прав. Филипп завидует всем, кто обладает настоящим творческим талантом. Потому что сам абсолютно бездарен. Но у него может быть и дюжина других причин, которые, кроме него, никто понять не состоянии.

В конце концов, он мог сделать все это просто ради забавы. Он способен на такое… — Марта встала и начала шагать по комнате, качая головой. — Я… представить себе не могла… Он играет в такие игры постоянно… Все это настолько в стиле Филиппа, что… что…

— Ну, ты знаешь его лучше, чем я.

— Мне жаль, Дэвид…

— Мне тоже. Вот почему мне нужна твоя помощь.

— Я помогу.

— Но то, что я хочу предложить, может быть… несколько рискованно.

— А… ерунда. Рассказывай, что я должна сделать!

— Покажи своему мужу эти документы. — Я показал на бумаги, лежащие на столе.

— Ты хочешь записать эту драматичную сцену? — спросила она.

— Ты все правильно поняла. Думаю, карманного диктофона будет достаточно. Мне нужно одно-единственное признание, что за всем этим стоял он. Как только я получу эту запись, мой агент — и ее юристы — будут иметь необходимый рычаг. Но и это еще не все. Когда Флек поймет, что у нас есть его признание — ну, о том, что он украл сценарий и купил Макколла, — я уверен, у него появится желание договориться с нами… особенно если он сообразит, какая вокруг всего этого может подняться шумиха. У него ведь небольшая фобия насчет критики в прессе?

— О да!

— Но в первую очередь я хочу вернуть себе репутацию. Денежный вопрос здесь вторичен…

— Напрасно ты так. Деньги — это единственный язык, который Филипп понимает до конца. Боюсь, однако, возникнет проблема…

— Он будет все отрицать?

— Верно. Но…

— Что?

— Если я его спровоцирую, он может выболтать нужное признание, но…

— Похоже, ты слабо веришь в мою затею.

— Я слишком хорошо знаю этого человека. Тем не менее попробовать стоит.

— Спасибо.

Она собрала все документы.

— Мне понадобятся все доказательства, — сказала она.

— Все в твоем распоряжении.

— Теперь отвези меня назад к моей машине, пожалуйста.

Все время, которое ушло на поездку до книжного магазина, она молчала, крепко прижимая папку к груди. Вид у нее был деловой и… какой-то обозленный.

Когда мы остановились у магазина, Марта наклонилась и поцеловала меня в щеку.

— Я тебе позвоню, — сказала она.

Затем мы разъехались. Вернувшись в коттедж, я подумал: именно на такую реакцию я и надеялся.

Но шли дни, и от Марты не было ни слова. Элисон, напротив, постоянно звонила, интересовалась, как я распорядился ксерокопиями документов. Я врал, говорил, что продолжаю их изучать, разыскивая способы борьбы с Флеком.

— Из тебя такой дерьмовый лгун, Дэвид, — сказала она.

— Думай что хочешь, Элисон.

— Я только надеюсь, что ради разнообразия ты поведешь себя умно.

— Я стараюсь. А пока

скажи мне: ты или твой юрист пока не придумали, как мы можем прищучить этого мерзавца за литературное воровство первой степени?

— Нет, Дэвид, пока… ничего. Он перекрыл все ходы.

Когда истекла неделя, я уже начал думать, что Флек действительно непобедим. И я начал впадать в отчаяние. Подходил срок уплаты алиментов (оставалось три недели), а у меня не было никакой возможности заплатить даже половину. Это означало, что Люси, скорее всего, отыграется, запретив телефонные переговоры с Кейтлин. Поскольку я не могу позволить себе услуги Уолтера Дикерсона в суде (и где бы то ни было тоже), она раздавит меня в наносекунду… С Уиллардом Стивенсоном тоже возникала проблема. Несколько дней назад он позвонил мне из Лондона, чтобы познакомиться и спросить, нравится ли мне жить в его коттедже. Попутно он сообщил, что вернется в Штаты примерно через два месяца, так что…

Но разве я смогу найти что-нибудь в Мередите на двести восемьдесят долларов в неделю? Самое дешевое жилье в городе стоило не меньше восьмиста долларов в месяц. А это означало, что если с жильем как-нибудь да решится, то на остальное (электричество, газ и еда) я должен буду тратить по восемьдесят долларов в неделю. Нереально…

Проиграв этот трагический сценарий в голове, я уже представил себя бездомным, распростертым на лос-анджелесском бульваре, с написанным от руки плакатиком: «Когда-то я был знаменит…»

Наконец Марта позвонила. Это случилось вечером в пятницу… через десять дней после нашей встречи. Она позвонила в магазин примерно в шесть часов. Тон был отрывистым, деловым.

— Прости, что я так надолго пропала, — сказала она. — Я уезжала.

— У тебя есть какие-нибудь новости?

— Когда у тебя выходной?

— В понедельник и вторник.

— Ты можешь освободить понедельник полностью?

— Разумеется.

— Отлично. Я заеду за тобой в коттедж около двух.

И она повесила трубку, прежде чем я успел ее расспросить.

Первым моим побуждением было сразу же перезвонить ей и потребовать, чтобы она рассказала, что происходит. Но я знал, что в лучшем случае этот звонок только навредит. Поэтому мне ничего не оставалось, как считать часы до понедельника.

Она приехала вовремя, машину поставила напротив входа. И выглядела она снова восхитительно: короткая красная юбка, обтягивающая кофточка, та же джинсовая куртка, что и на прошлой неделе, те же простые очки и та же старомодная камея на шее, о которой я забыл сказать.

Я встретил ее в дверях. Она широко улыбнулась, и эта улыбка заставила меня усомниться, что у нее хорошие новости. Затем она быстро поцеловала меня в губы и одновременно сжала руку. Я подумал: многообещающе… но одновременно сбивает с толку.

— Привет, — сказала она.

— И тебе привет. Я правильно распознал намек на хороший юмор?

— Кто знает. Ты настаиваешь на такой одежде?

На мне были старые джинсы «Левайс», футболка и рубашка на молнии.

— Поскольку я не в курсе, что мы собираемся сегодня делать…