Искушение для Биг Босса
Шрифт:
Тучный мужик из начала вагона вскочил, дернулся к двери вагона и по его крику стало понятно, что она тоже заперта. Он буквально прыгнул к дверям и зашарил там в поисках чего-то. Поднялся невероятный шум, дыма стало ужасно много, он уже был не только на потолке, откуда-то просачивался и распространялся на весь вагон, заполняя все доступное пространство, как вода.
В кромешной тьме резко включились две маленькие лампочки у дверей. Они осветили испуганные лица парней, которые почти истерично обновляли сотовые телефоны, видимо, надеясь поймать связь.
— Мужик
Я перевела взгляд туда, где в неровном освещении двух ламп было видно, как мамочки пытаются успокоить своих детей, но это у них совершенно не получалось.
— Связи нет, — вдруг выкрикнул мужик, добежав до третьей двери.
Кашляющий Иван схватил меня за руку своей прохладной ладонью, покрытой потом, и я поняла, как ему страшно. Истерика волнами надвигалась со всех сторон, один из парней буквально завыл.
И тут вдруг я каким-то невероятным образом вспомнила краем сознания, краем своего впечатлительного мозга, один-единственный разговор с Денисом Вороновым, когда он пытался научить меня поведению в такой ситуации.
Мне стало страшно и жутко от того, насколько и тут мы с ним оказались связаны. Ведь он не учил меня, как управлять самолетом, как вести лодку, нет. Он рассказал, что нужно делать в толпе и при пожаре в узком пространстве.
Чувство самосохранения шарахнуло по венам.
«Не уподобляйся толпе, — вспомнилось мне. — Веди ее. Раз можно заразиться паникой, то также можно внушить и холодный рассчет».
Ох, как Денис оказался прав — паника подбиралась к горлу, брала клещами, сдавливала так, что было не то что трудно глотать, становилось невозможно дышать.
Мужик бухнулся на пол, спиной проехав по двери вагона.
Я вскочила.
— Сохраняйте спокойствие! — крикнула я. — От этого зависят наши с вами жизни!
— Иван, — резко дернула я его руку. — Посвети на меня фонариком от своего телефона.
Сейчас я чувствовала тоже самое, что и раньше, когда от страха хотелось молотить руками направо и налево. Но в эту минуту включился мозг, холодный и точный, как компьютер, и я направила весь свой страх и ярость, злость на одну цель — спасение своей и чужой жизней.
Кажется, тем, кто должен возглавить спасение вагона, оказался один человек.
Я вскочила на скамью, чтобы меня было видно отовсюду и встала прямо под свет от мобильного фонарика Ивана, который он все-таки настроил и направил прямо мне в лицо. Холодный свет слепил глаза, и я прикрыла глаза ладонью. Иван поправил мои персональные софиты и опустил свет фонаря чуть ниже, но так, чтобы было видно лицо. Думаю, зрелище было не столько успокаивающее, сколько волнующее, устрашающее, как в американском хорроре, но я надеялась на тон своей внушительной речи.
Пару раз вдохнув и выдохнув, я начала говорить громко и размеренно, чтобы донести свои мысли, свое спокойствие до каждого из тех, кто находился со мной в вагоне.
— Меня зовут Ася Молодцова! — почти крикнула я, чтобы все меня услышали и перестали причитать. — И я знаю, что делать. Мы спасемся.
— Точно! Ася! — воскликнул Иван откуда-то снизу. И, пока он не стал уточнять, откуда и как мы познакомились и кем я была при знакомстве, решила воспользоваться его фразой, чтобы внушить уверенность, доверие ко мне и к моим словам остальным пассажирам.
— Видите, даже Иван-чай знает, кто я! — вдруг вагон дернулся, и меня немного снесло вбок. Ухватившись за окно, я продолжила говорить быстрее: — Всем срочно перейти в середину вагона, ко мне! Здесь меньше дыма!
Что-то сильно проскрежетало справа, будто снаружи большой и сильный стальной коготь попытался прорезать прошивку вагона. Девушки завизжали.
— Мужчина! Мужчина, я к вам обращаюсь! Помогите перебраться старушкам сюда, на середину. — По какой-то причине мой командный тон не отпугнул его, а, наоборот, подбодрил. Вместо того, чтобы сидеть на корточках, привалившись спиной к стене, он резво вскочил и действительно начал помогать старушкам.
Один из парней подбежал ко мне и сел на лавочку. Он жутко задыхался — видимо, там, в начале вагона дым распространялся намного быстрее, чем в конце.
— Наверное, это дымовые шашки, — кашляя, сказал он в темноту ни к кому не обращаясь. Я вздрогнула. Понятия не имею, где они могут находиться — внутри нашего вагона или дым идет из вагона рядом. Все пассажиры кашляли, женщины причитали, а дети плакали, но уже на одной какой-то ноте.
— Где, где твой друг? — я схватила парня-студента за плечо.
— Он там, — отмахнулся парень и, закашлявшись снова так сильно, что казалось, будто выплюнет легкие, — оттянул рукав короткой белой рубашки, прикрыл рот.
Я тут же вскочила и метнулась вперед. Вагон шатало. Наверное, машинист начал торможение и поэтому поезд двигался неровно, будто скачками. Поэтому я старалась держаться за все, что только попадется на пути — если так пойдет и дальше, вагон вообще может перевернуться или завалиться набок.
Студент обнаружился практически в клубах дыма на самом первом сидении, огороженном поручнями. Он вцепился в пластик и буквально приклеился спиной к стене. Я затрясла его. Дым буквально разъедал глаза, горло, говорить становилось все сложнее, ориентироваться в сумраке — тоже.
— Вставай, — дернула я его за руку. Он в ответ промычал что-то нечленораздельное. — Идем! Вперед! За мной!
Мне показалось, что он меня не слышит и когда вагон снова качнулся, его лицо осветил скользнувший свет — мобильный фонарик Ивана, который рыскал по всему вагону, пытаясь осветить всем путь. В этот момент я увидела, насколько страшна пустая паника — он действительно буквально провалился в себя, не видя ничего перед собой, шевелил посиневшими губами. Не знаю, молился ли он, или признавался миру в своих грехах вроде списывания шпаргалок, но оставить его в этой темноте и дыму, который действительно валил из начала нашего вагона, я не могла.