Искушение
Шрифт:
Крылья мешают.
Если верить сказкам, у брауни нет крыльев, на деле же есть. Домовые – крошечные создания, не больше куклы Барби. Встретившийся мне домовенок был ранен: сломал ногу и хрупкое прозрачное крылышко. Когда он поднял на меня свои светло-голубые глазища, я поняла, что не могу бросить его тут одного, за вазой с сухими цветами, посреди хрустящих бусин с прошедшего Марди Гра [3] . Я подняла его и посадила в рюкзак.
И принесла домовенка домой.
3
Марди
Разумеется, я прекрасно знала, что должна закончить начатое. Существам из Иного мира в нашем мире не место. Но у меня рука не поднималась, хотя я прекрасно знала, что у меня могут быть огромные проблемы, вплоть до того, что вообще вышвырнут из Ордена. И все равно я принесла его домой, смастерила ему из палочек от мороженого шину для сломанной ноги и перебинтовала крыло, а он сидел, несчастный и одинокий, обиженно надув прелестные губки. Сама не знаю, почему я так поступила. Я ненавидела всех обитателей Иного мира вне зависимости от их размеров и породы, но почему-то решила позаботиться о домовенке.
Так он остался у меня.
Видимо, потому, что открыл для себя Интернет, телевизор и мой аккаунт на «Амазоне».
Ну, в общем, я прекрасно знала, как получилось, что у меня поселился домовенок. Только не понимала, с чего вдруг так привязалась к этому мелкому засранцу, которого назвала Динь.
Я фыркнула.
Динь возненавидел это прозвище с тех самых пор, как я показала ему кино про Питера Пэна [4] .
Я заглянула в миску с хлопьями и покачала головой. Динь валялся голый по пояс, так что хлопья прилипли к его прозрачным белым крылышкам. Ну хоть в штанах, и на том спасибо. На Дине были брюки с куклы Кена, черные с атласными лампасами по бокам.
4
Динь-Динь (англ. Tinker Bell) – имя крошечной феи, героини книги «Питер Пэн».
Я ткнула его пальцем в живот.
Динь вздрогнул, взмахнул руками, сел и попытался укусить меня за палец. Его острые зубки клацнули совсем рядом с моей кожей.
– Только попробуй меня укусить, – пригрозила я ему, – и я похороню тебя заживо в коробке из-под обуви.
Динь взлетел и завис над миской, раскрыв рот. От беззвучного движения его крылышек кусочки хлопьев разлетелись по столу.
– Где тебя носило? Ты не пришла ночевать. Я уж думал, ты у Мерль, а про меня никто не знает, и я останусь тут один-одинешенек. Позабыт-позаброшен. И буду голодать, Айви. Голодать!
Я скрестила руки на груди.
– Что-то не похоже, чтобы ты голодал. Скорее, играл в бурундука, который делал припасы на зиму и все сожрал.
– Ты меня бросила одного, и я заедал стресс! – крикнул Динь и погрозил мне кулачком размером с ноготь моего большого пальца. – Я не знал, где ты. Ты же не водишь шашни с парнями и всегда ночуешь дома.
Я поджала губы.
Динь взлетел повыше, чтобы оказаться на уровне моих глаз, сцепил руки на животе и вытаращился на меня.
– Я столько сахара съел! Столько сахара!
Я покачала головой, развернулась и принялась собирать хлопья со стола и бросать их в миску.
– Даже знать не хочу, какой у тебя после этого уровень сахара в крови.
– По нашим венам не течет кровь. – Динь подлетел ко мне, опустился на мое плечо и схватил меня крошечными пальчиками за мочку. – Только волшебство, – прошептал он мне на ухо.
Я дернула плечом, отгоняя его, и рассмеялась.
– Перестань, никакое волшебство по твоим венам не течет.
– Ну и ладно. И вообще, откуда тебе знать? – Он приземлился на стол и начал распинывать по нему хлопья. – Так где ты была, Айви-Кайфи?
– Ночью в меня стреляли.
– Что? – взвизгнул Динь и схватился за щеки. – Тебя ранили? Где? Как? Кто? – Он порхал туда-сюда, туда-сюда. – Ты плакала? Я бы плакал. У меня бы чертовы слезы рекой текли.
Я бросила на него долгий взгляд.
– Ты и обычно-то буйный, как фея на кокаине…
– Если у меня есть крылья, это еще не значит, что я фея, черт побери! – рявкнул Динь и перешел на язык, который смутно напоминал древнегэльский. Наконец он произнес: – Да, я перебрал сахару и что? Разве это преступление? Ты бросила меня одного на всю ночь! И что еще я должен был делать?
– А у домовых может быть инсульт? – спросила я, обеспокоенная тем, как вздулись вены у него на висках.
Динь наклонил голову набок и поморщился.
– Это когда в голове сосуд лопается? Не знаю. Постой-ка. Клянусь королевой Маб, ты что же, думаешь, у меня инсульт? – Тут Динь взмыл под потолок, к светильнику, и спрятался за серебристым куполообразным абажуром. Спустя секунду выглянул из-за него. Белесые волосы брауни торчали во все стороны. – У меня инсульт. Черт.
– Ради бога, Динь, слезай уже оттуда, – пробормотала я. Светильник раскачивался. – Нет у тебя никакого инсульта. Забудь, что я сказала.
– Терпеть не могу, когда ты зовешь меня «Динь»!
Я ухмыльнулась.
– Знаю.
– Зараза. – Помедлив, Динь все-таки опустился на стол, уселся и прищурился на меня. – Значит, в тебя стреляли?
Я закончила собирать хлопья и кивнула.
– Причем стрелял эльф.
– С каких это пор они пользуются оружием?
Я взяла коробку из-под хлопьев, миску и выбросила ее содержимое в мусорное ведро. Не буду же я это есть после того, как Динь там спал. И нет ничего странного в том, чтобы обсуждать с домовенком работу. Кажется, он воспринял новости спокойно.
– Понятия не имею. А еще у него кожа была не серебристая.
Динь ничего не ответил, я обернулась, решив, что он упал в обморок, но домовенок был в сознании и удивленно таращился на меня.
– И пистолет у него в руке появился словно из ниоткуда, – добавила я.
Динь сглотнул.
– И я проткнула его железным прутом, а ему хоть бы хны, – закончила я и подошла к Диню.
Он вскочил на ноги.
– Да это же…
– Старейшина?
Динь закивал.
– Они крутые. Страшные, но крутые. – Он на цыпочках подошел к краю стола. – Он был рядом, когда стрелял в тебя? Но так, будто бы далеко?