Искушения наших дней. В защиту церковного единства
Шрифт:
Если говорить о проблеме взаимоотношений Ивана Васильевича с Церковью, то мне для их понимания много дали исследования мест погребения российских митрополитов. Это ведь непростой вопрос. Как вы знаете, в период опричнины летописание прекратилось, и мы вынуждены искать сведения о том, где был похоронен тот или иной митрополит, в других источниках. Напомню, что за время правления Ивана Грозного единственным митрополитом, который скончался своей смертью, оставаясь главой Церкви, был святитель Макарий. Все остальные митрополиты либо сами покидали престол, либо их низводили. О какой же святости после этого можно говорить? 16 января 1547 года состоялось венчание на царство первого и единственного тогда православного государя. Митрополит Макарий, обращаясь к нему, говорит, чтобы он был послушным сыном Святой Церкви и т.д. О каком же послушании можно говорить при таком
О том, что тогда происходило с епископами и игуменами, нам известно очень немного. Но мы знаем о гибели преподобного Корнилия, Псково—Печерского чудотворца. Сегодня те, кто ревнуют о канонизации первого русского царя, совершенно произвольно перетолковывают слова службы, где говорится, что земной царь «предпослал» преподобного Корнилия Небесному Царю. Они преподносят это как нечто благодатное, что нельзя рассматривать иначе как кощунство…
Еще одно слабое место в разговорах о канонизации Ивана Васильевича — это его многоженство, хотя пресса, которая борется за его канонизацию, пытается эти факты отрицать. Столь же проблематична интерпретация опричнины как некоего монашеского ордена. Если вообще возможно говорить о благочестии применительно к опричнине, то по сути это было навязыванием неправославных форм благочестия. Не стоит забывать и о том, что митрополит Макарий выступал против опричнины — об этом говорится в 34–м томе русских летописей.
Все эти усилия по «канонизации царя» Ивана Васильевича смущают простых верующих. И мы видим, что эта ситуация нагнетается с помощью некоторых средств массовой информации.
(Из выступления на секции «Клуб православных журналистов» XI Международных Рождественских образовательных Чтений. 31.01.03)
(«Церковный Вестник»)
Александр ДВОРКИН,
зав. кафедрой сектоведения православного
Свято—Тихоновского Богословского института
ЦАРЬ ИВАН ГРОЗНЫЙ И
СОВРЕМЕННОЕ СЕКТАНТСТВО
15 лет назад я защитил докторскую диссертацию о теократических воззрениях Ивана Грозного, однако я не буду говорить о тех фактах, которые так обстоятельно уже описал здесь архимандрит Макарий. Я попытаюсь раскрыть тему моего доклада в контексте сектоведения — то есть тех проблем, которыми я занимаюсь последние 10 лет.
Выработаем ли иммунитет от расколов?
Сразу оговорюсь: я не сторонник теории заговора, но сейчас ясно, что есть силы, которые стремятся расколоть нашу Церковь или, по крайней мере, ее ослабить. На примерах исследования сектантства видно, насколько свободнее и вольготнее чувствуют себя секты, например, на Украине, где Православная Церковь расколота и ослаблена.
Как историк, я не люблю делать широкие обобщения, но если взять историю Западной Церкви, она предстает как постоянная череда расколов «слева»: бесконечные попытки обновления, реформации, и чем дальше, тем все больше откалывающихся групп (лютеране, баптисты, церкви Христа, адвентисты и т.п.). История Восточной Церкви выглядит совершенно иначе. Для нее характерны расколы «справа» — начиная, скажем, с ариан, несториан, монофизитов и прочих групп, которые не принимали решений новых соборов, вплоть до наших старообрядцев и греческих «старокалендаристов». Другими словами, в нашей церковной традиции есть хороший иммунитет от расколов «слева», но гораздо меньшая устойчивость от попыток раскола «справа». В последние годы мы снова стали тому свидетелями. Не случайно попытка раскола «слева» в виде неообновленчества была быстро отторгнута церковным народом, в то время как голоса «справа» воспринимаются как нечто заслуживающее доверия, как то, к чему нужно прислушаться.
Если говорить о силах, которые борются против индивидуальных налоговых номеров как печати (или «предпечати») антихриста, против новых паспортов, переписи и т.д., то сейчас они выдвинули новое требование: канонизации Григория Распутина и Ивана Грозного. Это очень небольшие группы, но очень шумные. За счет постоянного создания атмосферы скандала может создаться впечатление, что они выражают точку зрения многих. На самом деле идея их в том, что надо долбить в одну и ту же
Опровергать все эти мифологемы невозможно, потому что возникают все новые и новые. Причина их появления — крайне низкая духовная культура людей, присоединяющихся к Церкви, массовый приток неофитов — совершенно неподготовленных, готовых слепо воспринимать любые высказывания всех, кто на шаг старше их в церковности. Плюс советская привычка диссидентства, привычка жить с кукишем в кармане. Привычка жить двойной жизнью: с одной стороны, ходить на партсобрания, а с другой — рассказывать политические анекдоты. Вот с этим расколотым сознанием приходят люди в Церковь, и эти схемы советской жизни они переносят на церковную реальность. Поэтому и священноначалие они воспринимают так же, как когда–то воспринимали советское правительство. Да, внешне его можно почитать — в то же время публикуя газетные статьи, написанные эзоповым языком и полные каких–то намеков, понося и ругая священноначалие, тем более что за это можно не опасаться наказания.
Другая основа этого сектантства — ностальгия по сильной руке. Сейчас, дескать, все разваливается, а как хорошо было при Сталине или при Иване Грозном, когда все трепетали, а врагов ждала неотвратимая кара. Лучше всего эту кровожадную ностальгию выражает та же Жанна Бичевская: «Я не будет больше лагерей и тюрем, все враги России будут казнены… Мы врага настигнем по его же следу и порвем на клочья, Господа хваля…» Только вот похвалит ли за это Сам Господь?
Плюс конспиративные храмы
Итак, с одной стороны, есть ностальгия по сильной руке, а с другой — религиозная истерика и кликушество. Отсюда гремучая смесь, которая ложится в основу псевдоправославных, а на самом деле оккультизированных сект. А вот уже и откровенная ересь, озвученная Бичевской: в песне «Царица Александра» она называет святую страстотерпицу императрицу Александру Федоровну «светом серафимов и упованием Богородицы», а ведь по учению Православной Церкви Свет серафимов — это Сам Господь Бог, Он же и упование Пресвятой Девы Марии. Думаю, это называется ересью царебожия. Проблема в том, что такие еретическо- сектантские группировки формально от Церкви еще не откололись и действуют на периферии церковной жизни. Существует, скажем, некое «Братство Царя—Искупителя», тесно связанное с экстремистской полуоккультной сектой, сформировавшейся вокруг псевдоправославной газеты «Жизнь Вечная».
Другая сектантская группировка, активно действующая в Москве, сложилась вокруг одного лжестарца — тяжело больного, парализованного схимонаха Симона, которого возит на коляске схимонахиня Серафима. Он невнятно мычит, а она это толкует, причем не гнушаясь площадной брани. У них есть, например, учение, что по средам нужно непременно одеваться в зеленое, по пятницам — в лиловое, а по воскресеньям — в красное, потому что эти цвета содержат определенную «энергетику». А креститься нужно, с силой ударяя по плечу сверху, потому что у нас на каждом плече сидит по бесу и троеперстием мы этих бесов «прижигаем». Они распространяют антицерковные писания, приписываемые ими Пелагии Рязанской, о том, что духовные школы, духовенство и Патриарх ведут церковный народ прямиком в ад и прочее. Все это не получило канонической оценки и действует как бы в пределах Церкви. Недавно по просьбе пострадавших я связывался по поводу подобной группы с одним епархиальным архиереем, и ответ был очень странным: владыка мне жаловался на то, что он сам очень страдает от одной такой группировки, но не может их отлучить из–за опасения, что они тогда совсем уйдут из Церкви и станут сектой. Странная логика! А ведь эта группа самочинно основывает даже собственные конспиративные храмы в соседней епархии, то есть уже сама готовит раскол.