Искушения олигархов
Шрифт:
В самом городе, где жило почти пятьдесят процентов немногочисленных икотских избирателей, позиции Стаса были несколько более шаткими. Мешался под ногами золотопромышленник из местных, господин Рыбный. Это была не кличка, а настоящая фамилия, точнее, данная Рыбному в онадырском детском доме около сорока лет назад.
Но сегодня подкидышу Рыбному будет нанесён сокрушительный удар. Потому что из Хабаровска уже вылетел самолёт, в грузовом отсеке которого находился ценный груз. А именно — газеты с предвыборной программой кандидата в губернаторы Станислава
Плакаты и листовки, которые сделали в Ондыре, Стас не разрешил распространять даже в самых отдалённых посёлках. Чтобы не позорить светлого образа. «Бог из машины» обязан быть не просто глянцевым, но и цветным. Причём лицо его не должно отдавать в ядовито–зелёный, а строгий галстук гораздо лучше смотрится без неопрятных пятен и разводов, удивительно напоминающих дактилоскопический отпечаток большого пальца нетрезвого полиграфиста.
Хабаровцы заказы выполняли в срок и качественно. Поэтому «гвоздь» кампании — предвыборную экономическую программу «ЕСТЬ РЕШЕНИЕ!» доверили им же.
…Стас с Полубояриновым занимались крайне важным делом — пили послеобеденный кофе.
— Сегодня Царёв упал на крыльце областной администрации, — как бы между прочим сообщил Полубояринов.
Василий несколько недолюбливал заезжих москвичей. Похоже, боялся, что те вытеснят его из–под бочка начальства. Стас тихо посмеивался — понимал прекрасно, что столичные лихие профи никогда не согласятся променять свои вольные обильные хлеба на скучную административную службу. Тем более, в таком мёрзлом месте, как Икотка.
— Скользко, наверное, — лениво предположил Стас.
— Люди говорят, пьяный был. С самого утра, — Василий, сам не дурак выпить, осуждал тех, кто пьёт до часа дня.
— А вот и Виталий! Лёгок на помине! — воскликнул Стас, увидев всунувшуюся в кабинет обросшую голову Царёва. По возникшему запаху стало понятно, что Василий вовсе не клеветал.
— Станислав Евгеньевич! Тираж пришёл! — Царёв вращал блестящими глазами, а в руках его были свежеотпечатанные газеты. Красный крупный заголовок «Есть решение!» был удачно вписан в икотский пейзаж. Но всё–таки главным на первой полосе был портрет Стаса.
Из–за этого портрета фотограф мучил Котова полдня. Стас одевался в демократичный свитер, полувоенный френч, в костюм от Хьюго Босса, в полосатую рубашку без галстука, в рубашку белую с галстуком и так далее. Из всей фотосессии в ход пошло лишь несколько снимков, в том числе и этот.
В белой рубашке без галстука, сосредоточенный, чуть нахмуренный, но не насупленный, немного похожий на, извините конечно, верховного главнокомандующего в штатском, — Стас себе здесь нравился чрезвычайно. Сразу видно — государственный человек. И вполне способен обеспечить электорату достойную жизнь, построению
Сама программа состояла из пяти пунктов, которые пафосно именовались «Великая дорога в будущее».
— Вообще, главное в предвыборной газете — картинки, подписи к ним и заголовки, — хвастался Царёв. — Вы, Станислав Евгеньевич, должны два экземпляра для избиркома подписать, чтобы мы могли начать распространять. На периферию уже отправили часть тиража, а в городе лучше до регистрации материала не высовываться, а то юристы Рыбного тут же жалобу накатают, — дыша перегаром, частил имиджмейкер, потирая рукой тощий зад. Наверное, ударился при утреннем падении.
Полубояринов листал пахнущую типографией газету, демонстративно воротя нос от Виталия.
Стас просматривал газету, бегло читая заголовки: «Под личный контроль», «Наведём порядок в доме», «Защитим будущее». Рубленый, будоражащий стиль заголовков ему нравился. Звучало очень по–мужски, достойно звучало: «Право на достойную жизнь», «Пять шагов: от благополучия к выживанию»…
Последний заголовок — он был на второй полосе, в самом верху, чем–то зацепил внимание. Стас даже не понял, что именно, но что–то было явно не то.
— Опечатки, что ли? — забеспокоился Царёв.
Полубояринов застрял на той же второй полосе. Когда до Василия, наконец, дошло, что именно обещает программа кандидата, он заорал на весь кабинет:
— Немедленно под нож! Срочно исправить и отпечатать новый тираж! Какие опечатки, блин? Да это диверсия, Станислав Евгеньевич! От благополучия — к выживанию! Это что же: из богатства — в нищету?
Царёв закряхтел и стал чесаться уже весь, с удвоенной энергией. Ему нечего было сказать в своё оправдание. Облажались вполне конкретно.
— Не паникуй, Василий, — остановил Котов разбушевавшегося помощника и приказал: — Не распространять! Тираж переделать. Стоимость удержим из вашей премии, господин Царёв.
— А то, что уже ушло? — Царёв трезвел прямо на глазах.
— Что ушло, то ушло. Если уж и я сразу не заметил, то в глубинке и подавно проскочит. Они там и читать поди не умеют. Но для города — новый тираж. Чего стоишь? Исполняй! — по–военному гаркнул он на пригорюнившегося Царёва.
Глава вторая. Фото на память
14 октября 2002 года
Сердце опять прихватило. Будто кто–то сжал его холодной неласковой рукой.
Привычно запустив руку в карман, Юрий Иванович Морозов выудил упаковку нитроглицерина и проглотил сразу пару мелких таблеток.
Наверное, и вправду надо ложиться на обследование, — подумал Морозов. Но ведь к этим цэкабэшным врачам только попади в руки, упрячут минимум на месяц. А больницы Юрий Иванович ненавидел лютой ненавистью, хотя по статусу ему в ЦКБ и полагался минимум двухкомнатный люкс. С другой стороны, хоть люкс, хоть койка в коридоре, одно другого всё равно немногим слаще.