Искусство обмана
Шрифт:
Адам молниеносно прижал ее и картину к стене рядом с аркой. Оказавшись зажатой, практически задохнувшись, она сделала отчаянное усилие подавить рвущийся из горла смешок. Убежденная, что это разозлит Адама, задержала дыхание и сглотнула.
Свист становился громче. Кирби представила сторожа, бредущего по коридору, останавливавшегося то тут, то там, чтобы метнуть лучом света в очередной угол. Надеялась, что осмотр был поверхностным.
Адам почувствовал ее дрожь и сильнее вжал в стену. Так или иначе,
Луч света скользнул мимо дверного проема, свист раздался совсем рядом. Кирби дрожала как осиновый лист. Свет запрыгнул в комнату и понесся по стенам к арке. Адам напрягся всем телом, понимая, насколько они рискуют быть обнаруженными. Луч остановился, замер на мгновение, затем умчался. И наступила темнота.
Они не шелохнулись, хотя Кирби было ужасно неудобно, рама упиралась ей в спину. Они молчаливо ждали, пока свист не затих в глубинах галереи.
Адам шепотом успокоил:
– Все в порядке. Он ушел.
– Ты был великолепен. – Она прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех. – Никогда не думал о взломе с проникновением?
Он скользнул рукой по картине и затем крепко сжал ее. Когда придет время, он отплатит Кирби сполна.
– Пойдем.
– Хорошо. Сейчас, видимо, не самое подходящее время показывать тебе галерею. Жаль. В соседней комнате есть несколько прекрасных гравюр и просто изумительный папин натюрморт.
– Подписанный его собственным именем?
– Ну, хватит.
Они остановились в коридоре, желая удостовериться, что все чисто.
– Это низко, – заметила она.
И больше они не разговаривали до тех пор, пока не оказались под сенью деревьев. Адам повернулся к Кирби:
– Я возьму картину и поеду за тобой. Если выжмешь больше пятидесяти, я тебя прикончу.
Когда они подошли к машинам, Кирби замерла и внимательно посмотрела на него серьезным взглядом, несказанно поразив его.
– Я очень ценю то, что ты сделал, Адам. Надеюсь, ты не думаешь о нас плохо. Это важно.
Он коснулся ее щеки.
– Я еще не решил, как мне думать о вас.
Ее губы слегка изогнулись.
– Тогда все в порядке. У тебя есть время.
– Забирайся внутрь и поезжай, – приказал он, едва не забыв, что должен действовать решительно. Она могла заставить любого мужчину забыть о многих вещах.
Дорога домой заняла в два раза больше времени, Кирби не превышала допустимый лимит. Она снова оставила «порше» перед парадной дверью, зная, что Кардс о нем позаботится. Оказавшись внутри, она сразу же направилась в гостиную.
«Ну что ж. Кажется, ему довольно удобно, но, думаю, я его немного вытяну».
Адам, прислонившись к косяку, ждал, пока Кирби уложит отца. Развязав галстук и сняв с Филиппа обувь, она накрыла его своей шалью и поцеловала лысеющую голову.
– Папа, – пробормотала она. – Тебя перехитрили.
– Мы поговорим наверху, Кирби. Сейчас.
Выпрямившись, она посмотрела на Адама долгим спокойным взглядом.
– Ты так мило просишь… – Она взяла из бара графин бренди и два бокала. – Надеюсь, это будет дружелюбный допрос. – Она промчалась мимо него наверх.
Глава 8
Кирби включила розовую лампу, разлила виски. Передав Адаму бокал, скинула обувь и уселась на кровать, скрестив ноги и наблюдая, как он разорвал бумагу и принялся осматривать картину.
Нахмурившись, он изучал мазки кисти, оценивал цветовое решение, венецианскую технику, характерную для Тициана. Невероятно, думал он. Просто невероятно.
– Это точно копия?
Она улыбнулась, потерла бокал, чтобы разогреть бренди, но не сделала ни единого глотка.
– Папин знак на раме.
Адам видел красный круг, но не счел его убедительным.
– Я бы мог поклясться, что это оригинал.
– Так же, как и любой.
Он прислонил картину к стене и обернулся к ней. Кирби походила на индийскую принцессу: темная пелена волос резко контрастировала с белым шелком. Таинственно улыбаясь, сидела в позе лотоса с бокалом бренди.
– А сколько еще копий в коллекции твоего отца?
Она медленно подняла бокал и сделала глоток. «Я не должна злиться на него за этот вопрос. Он имеет право знать».
– Все картины в папиной коллекции подлинны. Кроме этого Тициана. – Она беззаботно пожала плечами.
– Когда ты говорила о его технике и способе «затаривания», создалось впечатление, что ты имела в виду не одну картину.
«И почему я решила, что он не будет искать скрытый смысл в моих пояснениях?» Она устала ходить вокруг да около. Кирби поболтала напиток, красные и янтарные огни заиграли на стекле.
– Я доверяю тебе, – пробормотала она, к удивлению обоих. – Не хочу втягивать тебя в то, о чем ты потом пожалеешь, Адам. Пойми. Как только я все расскажу, сожалеть станет слишком поздно.
Его не волновали приступы вины. «И кто кого сейчас обманывает? Кто, в конце концов, будет платить по счетам?»
– Позволь мне самому об этом волноваться, – заявил он, решив разобраться с муками совести потом. Он отпил бренди, и тепло разлилось по телу. – Сколько копий сделал твой отец?
– Десять… нет, одиннадцать, – поправилась Кирби, проигнорировав его быстрое ругательство. – Одиннадцать, не считая Тициана, который попадает в другую категорию.
– В другую категорию, – пробормотал Адам и плеснул в бокал еще бренди, алкоголь сейчас очень уместен. – Чем она отличается?