Искусство обольщения
Шрифт:
Одна парочка поднялась со скамейки, и Джейк поспешил занять свободные места.
— И что теперь? — утомленно спросила Люсианна, когда Джейк пригласил ее сесть.
— Теперь мы немного поглазеем по сторонам, — ответил он. — Проверим, насколько ты наблюдательна и умеешь чувствовать людей, а также как ты улавливаешь суть искусства телодвижений.
— По-моему, ты говорил о языке телодвижений, — поправила его Люсианна с легкой издевкой.
— Это одно и то же, — холодно ответил Джейк. — Итак, — сказал он повелительным тоном, не давая ей расслабиться, — внимательно посмотри вокруг и скажи мне, что ты видишь.
Люсианна сделала глубокий вдох,
— Я вижу городской сквер, часть центральной улицы и…
— Я не об этом, Люсианна, — прервал Джейк и посмотрел на нее выразительным взглядом, который указывал ей, кто здесь главный и кого надо слушаться.
В детстве такие взгляды Джейка действовали на нее моментально. Она даже побаивалась их. К своему разочарованию, Люсианна обнаружила, что Джейк мало изменился с тех пор, а ей уже наплевать на эти испепеляющие взоры. Просто интересно, что он будет делать дальше. В конце концов, если она сейчас встанет и уйдет…
Будто почувствовав ее желание смотаться, он предостерег:
— Я бы на твоем месте не стал этого делать. Назвался груздем — полезай в кузов. Если тебе позарез нужно доказать, что…
— Я не собираюсь ничего доказывать, — оборвала его Люсианна.
— Знаешь что, Люсианна? — Джейк скорчил кислую мину. — Твое настойчивое стремление заполучить Джона напоминает мне упрямство капризного дитяти, которое требует игрушку или сладость, зная, что все равно ее не получит. В этой связи мне интересно: не потому ли Джон так притягателен для тебя, что недосягаем? Насколько мне известно…
— Я уже не ребенок… — начала было Люсианна, но поняла, что опять попалась в его хитрую ловушку, когда он сказал:
— Но ведешь ты себя именно так. Еще раз оглянись вокруг и скажи мне, что ты видишь, но внимательно понаблюдай за людьми. Например, вон та компания, которая выходит из аптеки, — что ты можешь сказать о них?
С тяжелым вздохом Люсианна вперила внимательный взгляд в группу, на которую указал Джейк.
На тротуаре рядом с аптекой стояли женщина, мужчина и двое маленьких детей. Она улыбалась ему. Мужчина доставал из кармана какие-то бумаги. Радостные дети скакали рядом, явно чем-то возбужденные.
В этот момент женщина инстинктивно оттащила детей от дороги поближе к себе, потому что мимо пронеслась машина, а мужчина выставил вперед руку, защищая их. Они были семьей, счастливой семьей. Люсианна поняла это по их улыбкам и смеху, когда они рассматривали фотографии в руках мужчины. От радости дети готовы были выпрыгнуть из штанишек.
Но она упрямо не желала делиться своими мыслями с Джейком и вслух сказала:
— Я вижу мужчину, женщину и двоих детей.
— Ты начинаешь испытывать мое терпение, Люсианна, — предостерегающе заметил Джейк. — Посмотри еще. Обрати внимание, как ведет себя мужчина со всеми троими: он любит их, стремится защитить. И посмотри, как женщина реагирует на его заботу: ей кажется, что он делает что-то особенное. Посмотри, как резвятся дети, как им хорошо. Похоже, эта молодая пара собирается в свой первый отпуск за границу, и они только что получили фотографии на паспорта. Возможно, они давно планировали совершить это путешествие, им пришлось кое-чем пожертвовать, мужчина, скорее всего, работал сверхурочно, чтобы оплатить поездку…
— Не ущемляй женщин в правах! Откуда ты знаешь? Может, это ей пришлось зарабатывать? — возразила Люсианна.
— При чем здесь ущемление в правах? Я вижу, о чем говорят их телодвижения, и перевожу это на нормальный язык, — ответил Джейк. — Ты только взгляни, какими влюбленными глазами она на него смотрит, как она гордится им, как она дотрагивается до его руки и как он отвечает на ее любовь. Психолог-анималист сказал бы, что они сейчас исполняют древний ритуал ухаживания. В царстве животных тот, кто физически сильнее, оберегает и защищает слабого, так что здесь, я думаю, основной кормилец — мужчина. Кроме всего прочего, он еще и заботливый отец. Посмотри, как он застегивает старшей дочке туфли и с какой готовностью она к нему наклонилась. Видно, для него самое обычное занятие, и дочка это знает…
— Здорово заливаешь, но я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — резко оборвала его Люсианна. Созерцание счастливого семейства заставило ее еще острее почувствовать свое одиночество. — Не стану же я завязывать шнурки Джону и ублажать его, — язвительно проговорила она.
— Ну, "шнурки — это уж слишком, но вот насчет ублажения… Ухаживание — неотъемлемая и очень приятная часть человеческих отношений. Легкие прикосновения, целомудренные ласки — это так важно… Может быть, я старомоден? Секс в наше время утратил былое очарование и чувственность. Как будто оргазм — это приз за победу в какой-то сумасшедшей гонке, и двое ее участников так напряжены и сосредоточены на том, чтобы поскорее прийти к финишу, что не могут расслабиться и растянуть удовольствие, остановить мгновение и почувствовать всю прелесть ласки. А что предпочитаешь ты, Люсианна? Подобную видимость любви, сведенную к обычной физиологической потребности в удовлетворении собственной похоти?..
— Мои представления о сексе не имеют ничего общего с твоими россказнями, — огрызнулась Люсианна.
— А должны бы иметь. Если ты боишься или стесняешься дотронуться до него, а он не обнимает тебя…
— Мы никогда не обнимаемся на людях, — прервала его Люсианна, вся покраснев, — да я этого и не хочу.
— Это очень плохо, — мягко сказал он и прежде, чем она смогла ему помешать, нагнулся к ней и взял ее за запястье.
От одного прикосновения ее сердце забилось чаще, и она решила, что это от возмущения его высокомерием. Он поглаживал большим пальцем то место на руке, где обычно измеряют пульс, делая это медленно и ритмично, как будто чувствуя ее напряжение и желая успокоить, но глухие удары сердца стали еще сильнее отдаваться в груди, а частота пульса возросла до астрономических пределов.
Звук его голоса долетал до нее как сквозь сон.
— Ты чувствуешь? Вот так мужчина ласкает женщину, которую
любит, — говорил он. — Так Джон должен прикасаться к тебе на людях, чтобы в более интимной обстановке доказать тебе всю силу своего желания.
Голос разума все-таки заглушил в ней голос страсти.
— Ты не Джон, — проговорила она, едва дыша.
— Да, — согласился он. Его палец перестал ласкать ее запястье, а голос стал уже не таким мягким. — На твоем месте я бы не стал сомневаться в моих чувствах к тебе.
— А я и не сомневаюсь, — не растерялась она. — Я знаю, как ты ко мне относишься. — И, немного помолчав, добавила: — Поверь, те же самые чувства я испытываю к тебе — может быть, даже немножко более глубокие.
Из чисто женского любопытства она повернулась к нему посмотреть, какое впечатление произвели ее слова, но его горящий взгляд заставил ее поспешно отвести глаза.
Она никогда не видела его таким страстным, таким… неистовым. Он всегда был настолько сдержан и спокоен, что порой это становилось невыносимо.