Искусство перевоплощения
Шрифт:
«Насчет ресторана — это уж, наверное, слишком, — подумала я, когда мы покинули уже заброшенный склад и приближались к автобусной остановке, — если даже нас туда и пустят в таком-то виде, тамошние посетители нас точно не поймут».
А впрочем — наплевать.
Ресторан назывался «Бригантина». Как пионерские отряды моей юности. Мы с Василием скромно заняли столик в углу. А то публика — всяческие ужинающие бизнесмены и их шикарно разодетые подруги — что-то не очень дружелюбно на нас посматривала. Уничижительно так.
Ну и хрен с ними.
Мы заказали ужин. Больной разговор о выпивке Василий самоотверженно затевать не стал. А я попросила принести бутылку шампанского подороже и полегче, вытребовав у Васи обещание одной этой бутылкой ограничиться.
Правда, легкость, с которой он тут же начал клясться в своем благоразумии и воздержанности, меня все-таки насторожила.
Насыщались мы молча. Шампанское пока не откупоривали. Наверное, это против общепринятых правил культурного питания, но глупо требовать выполнения этих правил от бывшего зека и бывшего спецагента — солдата, привыкшего больше к перестрелкам, чем к хлопанью открываемого шампанского.
Когда голод был наконец утолен, Василий потянулся к бутылке — шампанское, кстати, принесли в ведерке со льдом, мы попросили не открывать его сразу — взвесил бутылку в руке:
— Сколько она стоит? — поинтересовался он.
Я ответила.
— Ничего себе, — с радостным удивлением проговорил он, неумело откупоривая шампанское, — первый раз такое пью. Я вообще эти пузырьки нечасто… того… И до зоны.
— Интересно, — сказала я, подставляя свой фужер под искрящуюся струю, — брат у тебя-то вон кто. Какой пост занимает, а вы с женой живете, как черт знает кто. Даже квартиры нет нормальной.
Василий кивнул моим словам и глотнул шампанского.
— А с другой стороны, — продолжала я, — когда ты вышел, он какое гнездышко нам отгрохал! Да гонорар мне пообещал какой. Да еще на расходы сколько бабок отвалил.
— Ну да, — усмехнулся Вася, — он бы в два раза больше дал, лишь бы вообще от меня откреститься. Я ж ему, если так посудить, всю политику порчу — судимость и все остальное. А он ведь в Москву хочет пробиваться, в большие начальники. Это раньше, еще до моей отсидки, — рассказывал мой подопечный, — он не такой важный пост занимал, а мы в той же хатке ютились. Ну, ты видела нашу избушку, да? — Вася налил себе еще шампанского и, не дожидаясь меня, выпил. Он заметно начинал нервничать. Я отодвинула от него бутылку и налила себе в фужер побольше — чем я больше выпью, тем ему меньше достанется.
— А сейчас-то, — продолжал Василий, — он ведь сейчас — мэр. И среди его окружения немало таких, кто про меня еще помнит. Вот и сама посуди, как такой братец, как я, на его рейтинг… или как там еще это называется, влиять будет.
Ну, я так, впрочем, и думала.
— Опять меня на зону кинуть… — Василий призывно посмотрел на свой пустой фужер, но я пододвинула шампанское еще ближе к себе — совсем на край стола. — Опять меня на зону — кишка у него тонка. Сразу разговоры начнутся. Отправить в деревню — куда подальше, — так я и там что-нибудь выкину назло ему, козлу, он знает. Вот и нанял
Вася помолчал, потер свой лоб ладонью и совсем неожиданно сказал:
— Не удивлюсь, если он и поженит нас. Чтобы присмотр за мной был.
Говоря это, на меня он не смотрел. Вполне возможно — даже скорее всего, — что эта мысль пришла ему только что в голову.
Сейчас проверим:
— Вполне может быть, — произнесла я и посмотрела Василию прямо в глаза.
Ну, что и требовалось доказать — он весь радостно вспыхнул, но тут же скрыл свою радость, снова потянувшись за шампанским.
«Ну, за это можно и выпить», — почему-то подумала я.
Домой мы возвращались довольно поздно — в двенадцатом часу ночи. Мы действительно ограничились только одной бутылкой шампанского, даже потанцевали, выбрав момент, когда танцующего народу было побольше — чтобы не слишком позориться. Я-то танцевать умела — в специнституте и этому учили, — а вот Василий, как говорится, ни в зуб ногой. Тем более что ему теперь приходилось танцевать за женщину.
Но тем не менее получилось весело. На косящихся на нас прилизанных завсегдатаев мы внимания не обращали, вот и получилось довольно неплохо.
Когда мы выходили из «Бригантины», я не удержалась от того, чтобы не воспроизвести Василию банальнейшую, но чудесно подходящую к ситуации фразу:
— Вот видишь, Вась, и без водки можно отлично поразвлечься…
Василий едва заметно поморщился — сколько раз он, наверное, слышал подобные высказывания, — и я продолжать не стала.
Мы отошли от ресторана на несколько сот метров, и только тогда я подняла руку, чтобы поймать машину. Доехали мы тоже не до самого нашего дома — высадились в соседнем дворе.
Теперь, когда я узнала, что за нами все-таки следят, я выполняла все меры предосторожности почти механически — привычка. Если бы мы взяли тачку прямо у выхода из ресторана, то вполне могли бы подсесть именно к тем, кто за нами следит.
В машине Василий развеселился до того, что общения со мной ему уже не хватало, он начал вовлекать в разговор и водителя — хмурого, толстого, усатого-бородатого дядьку:
— Ну а я ему и говорю — как ходишь-то? Не в масть-то? — трещал Вася. — Ну, верно? Не прав же он был, да? — ежеминутно требовал бедовый мой подопечный подтверждения своих слов у водителя.
Тот, насупленный, кивал, изредка гнусавя в нос что-то, к теме разговора совсем не относящееся. Василия он совершенно откровенно игнорировал. Что, кстати, не помешало Василию проникнуться к нему самыми добрыми чувствами и, когда мы уже приехали, в течение нескольких минут сердечно прощаться.
Вот и наш двор, уже безлюдный и едва различимый в наступивших сумерках, вот подъезд. Мы с Василием закурили — он курил, хотя и довольно редко, — и стали подниматься к себе. Вася что-то продолжал болтать, вознамерился было рассказать мне историю о том, как на зоне одного проштрафившегося бывшего мента петухом сделали, но я попросила его помолчать. Кто его знает — может быть, у нас опять гости. В подъезде поджидают или еще где неподалеку.