Искусство расследования преступлений. Пособие для органов расследования

Громов В. И.

В этом письме, начинающемся возгласом «Да здравствует Россия» — и являющемся по содержанию типичной черносотенной прокламацией времен «Союза русского народа», — авторы обосновывают свою ненависть против евреев, заканчивая свои антисемитские выпады словами:

«Вот почему русский народ не может рассчитывать на поддержку власти в борьбе с жидами и возлагает надежду на погром жидов, как на единое средство избавиться от ига жидов и жидовского засилья».

Этот документ лучше всяких других доказательств в деле говорит, с какого рода преступным деянием имел дело суд, рассматривая дело Филатовых, и какое классовое лицо имеют обвиняемые по этому делу.

В заключение необходимо упомянуть и о технических дефектах расследования,

которые также имели место в деле Филатовых. Мы уже говорили в других очерках о необходимости производства осмотра места преступления. При расследовании дела о причинении насилия Соболеву не было произведено осмотра места, где упал пораженный кирпичом Соболев, не была приобщена к делу половина кирпича, которой был нанесен удар. Между тем из дела видно, что место этого происшествия можно было точно установить по следам крови; что по положению тела, найденного в бессознательном состоянии потерпевшего, можно было выяснить, с какой стороны был нанесен удар и откуда мог выбежать нападавший. На этом месте, как показывали свидетели, найден был разорванный червонец, который нес Соболев в руках, возвращаясь из лавки. Далее, после этого происшествия оказывается, на дворе дома № 37 найдена была вторая половинка кирпича, которая пришлась к половинке, которой был нанесен удар Соболеву.

Если вспомнить, что все улики против обвиняемых в отношении участия их в этом деле сводились к тому, что вечером 18 сентября, незадолго до нападения на Соболева, все они находились или где-то поблизости места, где получил удар Соболев, или на дворе, и как будто кого-то выслеживали или поджидали — то естественно, что разрешение вопроса о возможности участия именно этих лиц в нападении на Соболева возможно было бы, если бы в деле имелся протокол осмотра домовладения дома № 37 и места, где получил удар в голову Соболев, и планировка всей этой местности. Только установление, по данным осмотра, соотношения мест и пунктов, в которых находились обвиняемые вечером 18 сентября, с тем местом, где упал Соболев, и только наглядное изображение на плане жилого дома, флигеля и двора с расположением дверей, входов во двор и других пунктов, — могли бы дать суду, в связи с свидетельскими показаниями, достаточный материал для суждения о том, могли ли действительно обвиняемые быть участниками этого дела; где нападавший мог скрываться, подстерегая Соболева; где взял камень; с какой стороны, и с какого места напал на проходившего Соболева, и наконец, в какой близости к месту нападения находился в этот момент каждый из обвиняемых.

Без этих точных данных, протокольно зафиксированных и графически изображенных, которые не были установлены милицией непосредственно после совершения преступления, для суда никакого доказательственного материала не могли дать одни показания свидетелей, показывавших, что Кочефанов в такой-то момент прятался за какой-то дверью, поджидая кого-то, что Виктор Филатов или Лебедев сидели во дворе на бревнах и шептались, а Филатов-отец стоял где-то у окна в комнате и т. п.

Таким образом, изложенное дело дает нам достаточно поучительный пример, того, как проявленная при приступе к производству расследования медленность, небрежное отношение к процессу собирания доказательств, недостаточная или небрежно произведенная проверка первоначальных данных дознания следователем, неиспользование технических средств для установления доказательств, в связи с главнейшим недостатком — недооценкой социального значения подлежащих исследованию общественно-опасных событий, — могут повлечь за собой бесплодную потерю времени и длительную волокиту в процессе расследования и суда по делам о преступлениях указанного типа.

Этот же пример показывает, насколько важное значение имеет тщательное неослабное наблюдение со стороны прокуратуры за движением уголовных дел во всех стадиях их производства, в особенности, если эти дела вызывают, — в силу каких-либо своих особенностей, — исключительный общественный интерес.

Установка доказательств по делам о насильственных действиях против рабкоров и селькоров. Особенности методов расследования по таким делам. (Дело о покушении на убийство селькора-общественника Шишканова)

Основные моменты, раскрытие которых требуется по делам об убийствах рабкоров и селькоров. Требование внеочередности и быстроты расследования этих дел. Типичный случай расследования дела о покушении на убийство селькора-общественника Шишканова. Наступление селькора на кулацкое лжетоварищество, как повод, вызвавший кулацкое контрнаступление на селькора-общественника. Установление доказательств неудавшегося покушения на убийство. Совокупность так наз. гармонических улик в общей цепи доказательств по этому делу. Недооценка контрреволюционной сущности этого преступления в процессе расследования. Характерные для кулацких дел эпизоды судебного следствия.

Убийства рабкоров и селькоров, случаи которых с 1924—25 г.г. участились в связи с обострением классовой борьбы в деревне между кулацкими элементами и беднотой, подводятся под преступления контрреволюционного характера и квалифицируются, как террористические акты, направленные против деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций (58⁸ ст. УК). Отсюда вытекает необходимость для органов расследования особенно тщательного выяснения классовой подоплеки подобных дел и мотивов преступления.

По этим делам недостаточно установить, что убит рабкор или селькор, и найти подозреваемого. Необходимо выяснить, действительно ли убийство рабкора или селькора в данном случае совершено в целях устранения с дороги классовыми врагами пролетариата опасного для них общественника или из мести за рабкоровскую разоблачительную деятельность, мешающую кулацким и антиобщественным элементам беспрепятственно творить свое дело.

Поэтому весьма важно бывает подвергнуть обследованию обстоятельства последних дней или недель жизни потерпевшего, чтобы установить, в какую сторону была направлена общественная деятельность убитого, какие факты, относящиеся к каким-либо лицам или группам, предавались им огласке в печати или разоблачались, и в связи с этим выяснить, кому именно могла представляться особенно опасной деятельность потерпевшего рабкора или селькора и кому нужно или выгодно было, поэтому, убрать с дороги опасного разоблачителя.

При этом требуется необходимая осторожность, чтобы избежать скороспелых выводов, основанных не на фактах, а лишь на предположениях, не имеющих под собой реальной почвы. Если имеются основательные подозрения и явные доказательства, что рабкор убит, напр., из ревности или по каким-либо другим мотивам, при чем убийство стоит вне всякой связи с его общественной работой, — то естественно, что подобное преступление не может квалифицироваться, как террористический акт, предусм. 58⁸ ст. УК. И расследование преступления в подобном случае должно идти в сторону выяснения тех особенных мотивов и отношений, на почве которых совершено убийство или другие насильственные действия против потерпевшего.

В другом случае, когда имеются, например, указания на создавшиеся уже задолго до убийства враждебные отношения между убитым и какими-либо лицами на почве общественной работы потерпевшего, как рабкора, или имеются сведения об имевшем место со стороны убитого наступлении на контрреволюционную или классово-вредную деятельность этих лиц, тогда необходимо бывает с первых же шагов расследования принять меры к проверке этих сведений или указаний. Такой верный метод разработки доказательственных материалов и собирания улик оградит всегда расследующего от ненужной и бесплодной розыскной работы и составления гадательных предположений о мотивах убийства.