Испод. Монстр в Париже
Шрифт:
– Как вы себя чувствуете?
Ян мог бы счесть это очередным ребячеством, но за прошедшие дни научился безошибочно определять когда Фабьен, как по рубильнику, выключает режим шута. Рассудительность и глубокомыслие превращают его в пожилого джентльмена, с мешками усталости под глазами и резко очерченными носогубными складками, тогда как простота и легкость характера подтягивают уголки губ и верхних век, мгновенно скидывая с воза лет пятнадцать.
– Хотелось бы лучше, – сыщику уже неоднократно задавали этот вопрос, раз за разом получая примерно один и тот же ответ. Раньше он думал что это связано лишь с местной эпидемией мигрени – вполне логично, зная что происходит,
– Может, что-то необычное? Новые ощущения, запахи…
– Что вы имеете в виду? – насторожился Ян, которому до такой-то матери осточертела игра в загадки.
Мужчины уже спустились в бункер и, в попытках не сказать друг другу лишнего, не заметили на кухне взмыленную Фотиду.
– Шеф, а не пора ли нам взять в команду штатного повара? – с ноткой отчаяния и ядовитой общей тональностью поинтересовалась она и показательно выудила из челки кусок чего-то липкого и тягучего.
– А где Лулу? – встревожился детектив, скорее лишь потому что не был уверен в своей готовности употребить то, что приготовила зоолог.
– У нее небольшая командировка, за городом. Ну сами знаете, физика-химия, все эти показатели, упорядоченные и названные людьми языколомательными словами. Хочет провести сравнительный анализ и попробовать определить границы зоны поражения, – в подтверждение своих слов француз махнул рукой, мол ерунда, не о чем беспокоиться.
– Она нашла разницу в измерениях физических величин? Но почему не сказала мне? Что именно не сходится? – Зяблицев полез за блокнотом.
– Ну, знаете ли, я путешественник, а не ученый, чтобы запоминать всякие заумные термины. Вот вернется и расспросите девочку самостоятельно. А пока, – Фабьен заговорщически зашептал, – Рекомендую отправиться в отель и пообедать там, – весьма открыто подмигнул сыщику и царственной поступью направился к коридору. Голуб, все еще находившаяся за стойкой, метнула в него сырую картофелину, но тот в последний момент отпрыгнул, показал даме язык и с демоническим хохотом скрылся за занавеской.
– Я и сам могу приготовить, – в полной растерянности ответил Ян в пустоту и в ту же секунду схлопотал вторым картофельным снарядом в коленку.
– Простите, не удержалась, – покаялась Фотида. Выглядела она при этом самодовольно. – Готовка меня и в самом деле утомляет. Ян Николаевич, не могли бы вы отнести обед Буну? А я покормлю рыбок. Слава дафниям, хотя бы для них не нужно полдня околачиваться у плиты.
Она водрузила поднос в руки детектива, затем торопливо сняла фартук и небрежным движением бросила на стул. Как будто без передника женщина тут же стала невидимой и вернуть ей делегированные полномочия уже не получится. Она же в домике.
– Проследите чтобы он все съел, а если откажется – нажалуйтесь Бао Кану. И, чуть не забыла, ни в коем случае не суйте пальцы в кормушку! – назидательно изрекла мадам.
– Откусит?
– Не сомневайтесь.
– Довольно странные наклонности для вегетарианца, – рассматривая содержимое подноса, прокомментировал Зяблицев. Мутная густая похлебка из моркови и недоваренной перловки, криво нарезанный огурец и, видимо вершина фотидиных кулинарных способностей, изюмный компот.
– Да все вы, пилигримы, странные, – отмахнулась Фотида Голуб и, не дав сыщику раскрыть рта, умчалась кормить рыбок.
***
Медкабинет оказался пуст. Не обладая навыками официанта, Ян долго изворачивался в немыслимых акробатических позах, чтобы постучать в дверь, и теперь был разочарован. Точных инструкций ему, разумеется, никто не давал, но педантичность детектива и рипофобия штатного доктора – одни из немногих качеств, которые беспрепятственно могли играть за одну команду. Сыщик со всей ответственностью выбрал место для подноса, затем тщательно, как по учебнику, вымыл руки и обработал их антисептиком. Каких-то специальных перчаток он не нашел, зато выудил обычные, хирургические, из вскрытой упаковки на столе. Накинул халат и растянул от уха до уха медицинскую маску, скорее из соображений конфиденциальности, чем безопасности. Бун будет вести себя спокойнее, если не разглядит в посетителе незнакомца.
Зяблицев щелкнул засовом и медленно поставил еду на откинутое окошко. Видимый кусочек камеры был таким же кипенно-белым, как и кабинет. Уставший мужчина лет сорока с пронзительно голубыми глазами и удивительно правильными чертами лица, эдакий французский Саша Ревва на максималках, с настороженностью оленя потянулся к подносу. На последних сантиметрах ускорился, обхватил тарелку обеими руками и буквально осушил одним глотком, не совершив ни одного жевательного движения. Ян поймал себя на мысли, что это весьма полезное умение пригодилось бы и ему, когда не хватает времени на обстоятельный прием пищи. Например, как сейчас. Между тем узник уже захрустел огурцами и выглядел при этом по-буддистски умиротворенным.
– Приве-е-ет, – не своим голосом протянул детектив, совершенно не понимая как правильно разговаривать с психами. Но, если мужчина был его предшественником в расследовании, хотелось бы иметь хоть какое-то представление о своем гипотетическом будущем.
– Бун Хейг, – представился тот, вытер руку о рубашку и миролюбиво протянул Зяблицеву. Памятуя наказ Фотиды и, конечно же, всем сердцем желая сберечь пальцы, сыщик кивнул.
– Ян. Ян Николаевич Зяблицев.
– Найс ту мит ю, Йен! Ду ю вонт ту ит? Ай хэв вондерфул кукумбэрс! – и протянул брусочек надкусанного огурца. Отказывать вновь было бы невежливо, но Ян собирался во что бы то ни стало сохранить свои "фингерсы". Англичанин с преданностью пса заглядывал в хмурое, перекошенное муками выбора, лицо детектива целых пять секунд кряду, а потом, быстрым движением Флэша из Мсителей, отправил недоеденный овощ в недра своего пищевода.
В заключение трапезы Бун взял стакан с компотом и, оттопырив мизинец, словно держал бокал с дорогим совиньоном, отвел его в сторону, имитируя жест, после которого обычно желают счастья молодым. Но он не стал, лишь коротко махнул чашкой и, с расстояния в несколько дециметров, направил струю точно в рот. Поперхнулся и, по-хомячьи раздувая щеки, выплюнул напиток зрелищным фонтаном, изгваздав сияющую белизну ближайших стен.
– Фотида готовила? – откашлявшись, но все еще со слезами в глазах, спросил безумец. Мгновенную перемену Зяблицев готов был счесть чудесным выздоровлением, но теперь еще больше укрепился в желании отобедать в отеле, лишь бы не испытывать на себе целительную силу кулинарии Голуб.
– Кажется она добавила туда горчицу. Всегда знал что она меня ненавидит, но это уже чересчур, – продолжил пленник, пытаясь пальцами соскрести привкус с языка. – Ну, чего стоишь как истукан? Дай воды. Меня, между прочим, только что чуть не отравили. Можно же проявить хоть капельку сострадания.
Детектив набрал воду из кулера и подал неудавшейся жертве пищевой интоксикации целый пластиковый стаканчик сострадания. Тот без всяких выкидонов его осушил и с облегчением выдохнул. Затем развернулся на пятках, спокойно дошел до кушетки в дальнем углу, лег и отвернулся к стене.