Исполняющий чужие желания
Шрифт:
— Когда? — шепнул он таким соблазнительным тоном, что от его звучания у Даши мурашки побежали по спине и пересохло во рту. — Когда ты из друга превратилась во врага, Сиренн?
— Когда? — процедила Сиренн, склонившись почти к самому его лицу и, сверкая глазами, глядя ему в глаза. — Тогда, когда поняла, что ждать милостей от тебя бесполезно. Ты черствое, холодное, бессердечное чудовище…
Даша встала со своего кресла, остро почувствовав себя в этой комнате лишней, и тихонько вышла из номера, беззвучно прикрыв за собой дверь. Мужчина и женщина даже не заметили ее ухода.
Словно
Она медленно пересекла холл гостиницы, не обращая внимания на изысканный интерьер, и вышла на задний дворик гостиницы, утопающий в тропической зелени. Не радовали ни прохладный морской бриз, ни яркий закат, окрасивший небосклон в совершенно сказочные цвета, ни благоухающие вокруг экзотические цветы.
— Ну вот, не успели расстаться, а ты уже по нам скучаешь, — услышала она веселый мужской голос рядом с собой, и удивленно подняла глаза. Рядом с ней на скамейке, расслабленно откинувшись на спинку, сидел огненный ифрит и хитро улыбался. Чуть поодаль, подпирая плечом мохнатый ствол пальмы, стоял второй.
— Тан? — растерянно проговорила Даша, снова взглянув на своего собеседника.
Столкновение
— Надо же! Мы так мало знакомы, а ты уже различаешь нас, — игриво восхитился Тан, подмигнув брату.
— А... — неопределенно выдавила Даша, пытаясь сформулировать вопрос. Как они нашли ее? Они здесь одни, или пугающий Наор тоже где-то неподалеку? Что они задумали на этот раз, ведь бутылки у нее так и нет.
— Скажи, бутылка уже у тебя? — проговорил Тан поднимаясь со скамейки и делая шаг к ней. Даша попятилась и наткнулась спиной на вставшего позади второго ифрита. Как же его зовут? Сиренн сказала «Дан».
— Не надо бояться, мы не сделаем тебе ничего плохого, — ласково произнес Тан, приближаясь вплотную, и, поймав рукой локон Дашиных волос, пропустил их между пальцами. Даша содрогнулась, вспомнив, как воспламеняется все, к чему прикасается огненный ифрит. Но огонь пока плясал лишь на дне его серых глаз.
— Наор был слишком груб и напугал тебя своим напором. Но ты должна понимать — тебе ничего не грозит. Скажи нам, где ты прячешь бутылку, и мы оставим тебя в покое, — прошептал Тан, склоняясь к ее лицу так близко, что она почувствовала на щеке его дыхание. — Почему ты не хочешь отдать ее нам? Ведь твои желания в любом случае останутся при тебе. Ты сможешь загадать их в любое время. А потом наступит наш черед. Вот и все.
Пока Тан говорил, Дан сзади положил ладони ей на талию и скользнул ими на живот, прижимаясь сзади еще ближе.
— Наор… Где он? — спросила Даша хрипло, с трудом выдавливая слова сквозь пересохшее горло.
— Его здесь нет. Мы обманули его, — неожиданно вступил в разговор молчаливый Дан. Его голос оказался более низким, чем у брата.
— Бутылка не должна достаться ему, — продолжая мысль брата, проговорил Тан. — Нам она нужнее. Отдай ее нам, и мы поклянемся тебе, что Наор ее не получит.
— Я вам не верю, — прошептала Даша. — Вы лжете. Вы с ним заодно!
— А кому веришь? — хитро сощурившись поинтересовался Тан. — Джинну?
— Ничего! — возмутилась Даша. — Просто я… Я сама… он… — она осеклась, запутавшись в собственных чувствах. Он сейчас там с Сиренн, отдает ей свой долг. А она тут… с ифритами. И ему никакого дела нет до того, что с ней.
— Ах вон оно что… — присвистнул Тан и понимающе подмигнул Даше. — Ты вдруг почувствовала, что ты для него особенная? А тебе не приходило в голову, что за тысячи лет его жизни…
— Заткнись! — выкрикнула Даша, сжимая кулак и со всех сил ударяя ифрита в грудь. Ифрит покачнулся, но остался стоять на месте, с улыбкой глядя на нее. — Просто заткнись! Я не желаю слушать эти сплетни! Ты все лжешь!
От того, что она ударила Тана, ей неожиданно стало легче. И она сжала второй кулак и ударила снова. И снова. Хотелось сделать ему больно, чтобы стереть с его физиономии эту снисходительную всезнающую ухмылку. Что он вообще знает? Что он вообще может знать об их отношениях с Иббрисом?
— Ну-ну, тише, — нежно проговорил Тан, поймав вновь занесенный кулак. — Сильно он тебя допёк, а? Где он сам то?
— Отпусти меня! — закричала Даша, чувствуя, как горлу подступают рыдания. Он сейчас не здесь, не с ней, хотя обещал защитить ее! — Я вас не боюсь! Я никого не боюсь! И мне никто не нужен!
Она снова замахнулась свободной рукой, но тут ее за локоть перехватил Дан, рывком развернул к себе и, положив руку ей на затылок, прижал ее лицо к своей груди.
— Вы… Наглые, самоуверенные сволочи! Думаете, раз обладаете магией, то весь мир принадлежит вам! — Даша, рыдая, еще пыталась сопротивляться, но сильные руки прижавшие ее к широкой мужской груди, держали крепко. И она сдалась, вцепившись дрожащими пальцами в мокрую от ее слез футболку ифрита, и просто заплакала. Горько, заикаясь и захлебываясь рыданиями, как когда-то в детстве. Как не позволяла себе много-много лет. И ведь тринадцать лет назад зареклась она впускать мужчин в свое сердце! Но опять… Опять наступила на те же грабли!
Ифрит больше не удерживал, а сильными успокаивающими движениями поглаживал по спине. И ей совсем не хотелось больше вырываться из этих сильных и теплых объятий.
Но вдруг будто лопнул гигантский мыльный пузырь, и в их уединение ворвался свежий ветер, принося с собой звуки огромной оживленной гостиницы, чириканье птиц, плеск воды и… голос Иббриса:
— Даша!
Даша подняла голову от груди ифрита и увидела бегущего по дорожке сада джинна, на котором лица не было от беспокойства.
Объятия Дана вдруг приобрели твердость железных кандалов. Тан подобрался, встав между Дашей и бегущим навстречу джинном.
— Назад, джинн! — рявкнул Тан, и в каждой его руке вспыхнуло по огненному шару.
Лицо Иббриса приобрело ожесточенное выражение, и в каждой его руке появился водяной хлыст.
— С дороги! — прорычал он, и водяные плети взвились в воздух, искря вложенной в них сияющей синей магией. Даша завизжала, почти воочию увидев, как послушные водяные струи рассекают тела ифритов. Она знала джинна не так давно, и такого страшного выражения на его лице еще не видела. Он шел убивать!