Исповедь кардера - 2
Шрифт:
— Договорились, тогда до завтра.
— Да. И еще…
— Что? — поинтересовался я, держа палец на кнопке отключения вызова.
— Молодец, идея хорошая. Хвалю.
— Спасибо, служу, так сказать, Отечеству, — ухмыльнулся я.
— Ну да, ну да. Ладно, без меня ничего не предпринимай, до завтра.
Бросив телефон на стол, я вернулся к ноутбуку, открыл блокнот и начал делать наброски «гибели Макса».
Проспект Большевиков
На светофоре, рыча моторами, стояли два японских спортбайка. Загорается зеленый, и они стремительно улетают в сторону улицы Дыбенко. Немногочисленные в столь поздний час прохожие с удивлением оглядываются на двух сумасшедших, пролетевших мимо. Некоторые автомобилисты решили также показать свою прыть и нагнать наглецов, но, как только скорость на спидометре достигала 200 километров в час, бросали это безуспешное занятие. Единственным, кто продолжал гонку с байками, отставая от них лишь на несколько сотен метров, был водитель машины ДПС. Вой сирены и свет мигалок сразу привлекли зевак, посему мало кто уловил момент, когда на огромной скорости байки максимально сблизились, после чего один из них улетел в заграждение.
При ударе о заградительную решетку, разделяющую движение на проспекте, мотоцикл взорвался, по воздуху разлетелись железные ошметки. Машина ДПС резко затормозила. Все взгляды были прикованы к тому, что осталось от мотоцикла, и никто не заметил, что от байка отлетело колесо и сшибло девчонку лет десяти. Она повалилась на асфальт. Прошло несколько секунд, прежде чем мать, не в силах поверить в случившееся, издала разрывающий душу крик: «Помогите!»
— Изя, ты видел? — Макс был белый как полотно.
— Да. Девочка оказалась совсем не к месту. Димка, иди разузнай, что и как.
Пока Димка прорывался сквозь толпу, обступившую лежащую без чувств девочку и рыдающую над ней мать, мы с Максом наблюдали, как гаишники оцепили место аварии, потушили байк и накрыли куклу брезентом. Через несколько минут на месте происшествия появились две скорые, одна для куклы, другая для девочки. Толпа сразу поредела. Вернулся мрачный Дима.
— Изь, беда. Там все совсем плохо, говорят, позвоночник сломан и голова сильно повреждена.
— Жить-то будет хоть? — спросил Макс.
— Не факт, наш гаишник с врачами общался, говорят, все очень серьезно.
— Блин, — сказал я, — хреново. Очень хреново. Одно дело — инсценировать гибель Макса, другое — убить при этом ребенка.
Я набрал Игоря Владимировича.
— Как все прошло? — Он снял трубку и задал вопрос, прежде чем я успел открыть рот.
— Каскадеры очень круто сработали, на большой скорости один перескочил к другому на байк, но у нас непредвиденные обстоятельства.
— Что случилось?
— Байк взорвался, отлетело колесо. Сбило десятилетнего ребенка. Что делать, Игорь? — я очень редко называл куратора по имени, но сейчас не до официоза.
— Ничего. Пока ничего. Завтра прилечу, все обговорим. Узнай, куда повезли ребенка. Он там один был?
— Она, Игорь. Это девочка. Была с матерью.
— Понял. Пусть гайцы отвезут вас в ту больницу, куда увезли девочку. Поговори с матерью, так, будто ты обычный прохожий, предложи помощь, деньги или что там потребуется. Заодно узнай подробности.
— Хорошо. До связи.
Я повернулся к ребятам:
— Все слышали?
— Да.
— Тогда поехали в больницу.
Письмо двадцать второе
Через час я уже беседовал с матерью Алисы. Именно так звали пострадавшую от нашей инсценировки девочку. Врачи уже вынесли пару вердиктов с навороченными латинскими названиями, в которых я ни бум-бум. Но смысл был ясен, все очень плачевно. Если выживет, то будет инвалидом.
— Может, хоть как-то можно избежать плачевных последствий? — спросил я у врача.
— А вы, собственно, кто? — доктор смерил меня придирчивым взглядом.
— Прохожий, но с деньгами. Очень трепетно отношусь к детям. Так как?
— В принципе, если вы располагаете средствами, мы можем ее завтра транспортировать в Москву, там есть отличная клиника. Но она платная и недешевая. Но гарантий никаких.
— А в Питере таких клиник нет?
— Есть, но там все занято. Вряд ли смогут срочно принять пациента. В Москве в два раза больше шансов.
— Хорошо. Сколько денег надо? — спросил я, прикидывая свои возможности.
— Точно не скажу. Нужно позвонить в Москву, предупредить, заодно узнаю, сколько понадобится денег.
— Звоните.
Макс и Димка в это время усиленно успокаивали мать Алисы.
— Все обойдется. Вы не переживайте, — успокаивающим тоном говорил Максим, тоже мне социальный инженер, — все будет хорошо. Наш друг сейчас поговорит с доктором, и они приложат максимум усилий.
— Вам легко говорить, — прорыдала женщина, — это же мой ребенок, понимаете, мой!
— Мы все понимаем, — подключился Дима, — но мы не просто прохожие.
— А кто?
— Почти волшебники. — ответил Макс.
— Шутите? Да как вам не стыдно? — Сейчас начнется истерика. Пора мне вмешаться.
— Давайте без паники. Я поговорил с врачом. Сейчас он свяжется с московской клиникой и, скорее всего, вашу дочку повезут туда.
— То есть? — спросила женщина.
— То есть я очень трепетно отношусь к детям. У меня есть некоторая сумма денег, и я хочу ее потратить на лечение вашей дочери.
На заплаканном лице женщины появилось изумление.