Исповедь королевы
Шрифт:
Но высшие церковные сановники никогда не разрешили бы провести отпущение грехов только лишь в обмен на несколько невнятно произнесенных слов. Ведь Луи не был обычным грешником. Он был королем, который открыто игнорировал законы церкви, поэтому и должен был публично покаяться в своих грехах. Только так эти грехи могли быть ему отпущены.
Началась церемония. Все мы должны были принять в ней участие, чтобы можно было спасти его душу. Сформировалась процессия, во главе которой шли дофин и я, а за нами следовали граф Прованский, Артуа и их жены. Все мы держали в руках зажженные свечи. Вслед за архиепископом мы прошли из часовни в комнату умирающего. Горящие свечи были
Тетушки вошли внутрь, а мы стояли за дверью снаружи, поэтому могли расслышать только интонацию голосов священников и короля. Через открытую дверь нам было видно, как ему дали святое причастие.
Потом кардинал де Ларош Эймон подошел к двери и сказал всем, кто собрался снаружи:
— Господа, король попросил меня передать вам, что он просит у Господа прощения за свои проступки и за тот позорный пример, который он подавал своему народу. Он сказал также, что, если его здоровье поправится, он посвятит себя раскаянию, религии и благополучию своего народа.
Слушая эти слова, я поняла, что король потерял всякую надежду на жизнь. Ведь пока он был жив, он цеплялся за мадам Дюбарри. Последние же его слова означали, что он решил расстаться с ней на то время, которое ему еще оставалось жить.
Я слышала, как он произнес глухим голосом, так не похожим на тот чистый и музыкальный голос, который очаровал меня в день моего прибытия:
— Жаль, что я недостаточно силен для того, чтобы сказать все это самому!
Это был еще не конец, хотя было бы лучше, если бы было так. Но впереди оставалось еще несколько ужасных дней. О, мой утонченный дедушка! Надеюсь, он так и не узнал, во что превратилось его прекрасное тело, которое когда-то очаровывало стольких людей! Оно начало разлагаться еще до того, как наступила смерть. Из его спальни доносилось ужасающее зловоние. Слуг, которые должны были прислуживать ему, тошнило, и они падали в обморок в этой ужасной комнате. Его тело почернело и опухло, а он все еще никак не мог умереть.
Аделаида и ее сестры отказывались покинуть его. Они выполняли самую черную работу, были с ним дни и ночи напролет и дошли до предела изнеможения, не позволив никому занять свои места.
Нам с мужем не разрешали приближаться к комнате больного, но мы должны были оставаться в Версале до тех пор, пока король не умрет. Как только это случится, мы должны были сразу же покинуть Версаль, потому что здесь находился рассадник инфекции. Некоторые из тех людей, которые толпились в Oeil de Boeuf, когда короля привезли из Трианона, тоже заболели и умерли. В конюшнях уже все приготовили для нашего отъезда. Мы должны были выехать в Шуазе сразу же, как только король испустит последний вздох, но этикет требовал, чтобы до этого момента мы находились в Версале.
В одном из окон была видна горящая свеча. Это был сигнал.
Когда свечу потушат, это будет означать, что жизнь короля оборвалась.
Мой муж привел меня в маленькую комнатку, и мы сидели там в молчании.
Ни один из нас не произнес ни слова. Муж внушил и мне свои дурные предчувствия. Он всегда был серьезным человеком, но никогда прежде я его не видела таким, как в то время.
Мы сели, и вдруг послышался ужасный шум. Я и Луи переглянулись, не понимая, что бы это могло быть. Послышались голоса — громкие, кричащие, как нам показалось, и этот всеподавляющий шум…
Внезапно дверь резко распахнулась. В комнату ворвались люди и окружили нас.
Первой ко
Наконец я все поняла. Я почувствовала, как слезы брызнули у меня из глаз. Король умер. Мой бедный Луи стал королем Франции, а я — королевой.
Они сжимали нас в кольце так, словно повод был самый радостный. Луи повернулся ко мне, а я — к нему.
Он взял меня за руку, и мы вместе непроизвольно упали на колени.
— Мы еще слишком молоды! — прошептал он.
Мы молились вместе с ним:
— О Господи, наставь нас, защити нас! Ведь мы еще слишком молоды, чтобы править!
Лесть и выговоры
Меня изумляют предначертания судьбы, которая избрала меня, самую младшую из ваших дочерей, чтобы быть королевой самого прекрасного королевства в Европе.
Вы оба еще так молоды, а ноша, которая легла на ваши плечи, так тяжела! Я очень огорчена тем, что этому суждено было случиться.
55
Как только король умер, у нас больше не было причин для того, чтобы оставаться в Версале. Наша карета уже несколько дней ожидала нас, так что больше ничто не могло нас задержать. Мы должны были сразу же уехать в Шуази.
Ввиду того, что тетушки в последнее время находились в тесном контакте с королем, а значит, вне всякого сомнения, были заражены, они должны были остаться во дворце, одни, поскольку сохранение здоровья моего мужа считалось задачей величайшей важности.
Мы все были настроены очень торжественно, когда уезжали из Версаля. В нашей карете сидели также графы Прованский и Артуа со своими женами, но разговаривали мы очень мало. Я все время старалась помнить о том, что никогда больше не увижу моего дедушку и что теперь я королева. Все мы были искренне убиты горем и в любую минуту готовы были разрыдаться. Луи был самым несчастным из всех нас. Я вспоминала его слова о том, что он чувствует себя так, словно вся Вселенная вот-вот рухнет на него. Бедный Луи! Он выглядел настолько ужасно, словно она уже падала на него.