Исповедь проститутки
Шрифт:
Если бы меня сейчас увидел кто-нибудь из столичных приятелей, он, скорее всего, не узнал бы меня, настолько я изменилась. От той блистательной Софии по прозвищу «Марго» не осталось и следа. Весь лоск и шик растворились в повседневном однообразии неяркой провинциальной жизни.
Мне даже стала нравиться такая жизнь. Мне никуда не надо было спешить, не надо было бороться за место под солнцем, стараясь опередить конкуренток; не надо бояться пропустить какой-нибудь приём или раут, где собираются «нужные» люди; не надо торговать своим телом, чтобы продвинуться в карьере. Больше ничего этого не нужно.
Вместо этого уютная квартирка в небольшом городишке, домашний очаг, вид из окон на тихую улицу и долгая, спокойная жизнь впереди. Возможно, в этом покое и заключалось своеобразное альтернативное счастье? Не знаю. Поскольку всё моё запланированное спокойствие
Однажды холодным январским днём в моей квартире раздался звонок…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА.
1.
– Одиночество… Вот мой удел на долгие годы, что ждут меня впереди. Вот цена, которую я плачу за собственные ошибки, за гордыню и высокомерие, тщеславие и амбиции. Как глупо… нелепо, смешно и глупо… Как посмеялась надо мной судьба. Казалось, всё в жизни есть: успех, достаток, любовь. Казалось, всего уже достиг, все вершины уже покорены, и впереди остаётся лишь наслаждаться благами, лишь желать и щёлкать пальцем – и всё у твоих ног. Ах, как я ошибался, думая так. Как ошибался. Моя главная вершина, мой «Эверест» только ждал меня. И вот, когда настало время, я спасовал. Я пренебрёг, я растоптал, унизил, уничтожил. И вместе с ней, с её любовью я уничтожил и себя. Ирония, злая шутка… Лишь потеряв её, утратив безвозвратно, я понял, как нуждался в ней, лишь в ней одной. Лишь тогда увидел, что без неё всё серо и уныло, однообразно и убого. Всё, что было до неё, всё пыль, фон. Почему я был так глуп и слеп? Почему не увидел истину раньше? Ещё тогда, в самом начале, зачем так грубо оттолкнул её, надругался над любовью, унизил чувства? Нет, такое невозможно простить.
Так размышлял пассажир салона первого класса самолёта, совершавшего рейс из Лондона в Киев. Молодой красивый мужчина напряжённо всматривался в ночное окно иллюминатора, и вёл мысленный диалог с самим собой. Воспоминания и сожаления одолевали его, жгли память. Это был Виктор. Он думал о Софии. Его глаза были подёрнуты грустью, губы плотно сжаты, а лоб между бровей прорезала глубокая складка.
Не спалось. Меньше чем через час он приземлится дома, в Киеве. Но это не радовало, даже после года странствий и скитаний по Европе в поисках чего-то утраченного – не радовало. Здесь его никто не ждёт. Впрочем, его нигде не ждут: не горит домашний очаг, чтобы согреть его после холодного морозного воздуха; не сидит у камина, считая часы и минуты до встречи, любимая; не выйдет навстречу она, единственная и такая необходимая.
В последнее время он мало спал и много думал, наверное, больше, чем за всю прожитую жизнь. Он вспоминал, он вёл диалоги, он ругал себя и смеялся над собой же: над своей гордыней, над глупостью и снобизмом, которые ошибочно когда-то принимал за успех и возвращал дерзостью, отстраняясь от людей.
Вот и сейчас он, как обычно, думал о ней, о своей Софии, мысленно просил прощения и говорил о своей любви.
– Нет, я определённо ничего не смыслю в жизни. Я не разбираюсь в женщинах, не знаю, как сделать их счастливыми. Возможно, я имел успех у женщин. Да, я мастер лёгкого флирта и отношений на одну ночь. Наверное, я должен был бы этим гордиться. Да чего уж там, до недавнего времени я этим гордился. Но вот, когда коснулось чего-то настоящего, более серьёзного, более глубокого, чем то, к чему я привык, я оказался беспомощным и жалким, не в состоянии оценить, разглядеть, понять. Вместо этого я поспешил избавиться от того, что было непривычно, непонятно, что казалось смешным и несущественным. Я говорю сейчас о твоих чувствах, София, о тебе и твоей любви – любви ко мне, недостойному. Я настолько привык принимать всё, как должное, что моя развязность и пресыщенность помешали мне рассмотреть в тебе то истинное и единственное, что мне нужно. Нет, я не пытаюсь оправдать себя сейчас. Просто ты одна, кого я на самом деле любил, по-настоящему любил и с кем хотел быть вместе.
Больно сознавать, что, когда судьба подарила второй шанс – шанс всё исправить и вернуть тебя, я и тогда не сумел уберечь тебя. Прости, милая, за ту жуткую, пошлую сцену с Кариной. Мне нет оправданий. Лишь моя вина, я знаю, и готов нести наказание. И я наказан горькими сожалениями и воспоминаниями. Они – это всё, что у меня осталось о тебе: твоя любовь, твои глаза и губы, твой нежный голос, шепчущий мне слова любви.
Виктор давно уже не жил со своей женой Кариной. Он оставил её, когда открылась ложь о беременности, которую она придумала на ходу, как только
– А чем я, собственно, лучше Карины? Мои отношения с Софией тоже начались со лжи, ещё более чудовищной лжи. Да что уже толку сожалеть? Пора признать, что я проиграл. Я не нужен ей. Я обидел её, не смог удержать возле себя, не смог уберечь и защитить в нужную минуту. Зачем ей такой неудачник, как я? Она теперь блистает в высшем свете. Господи, о чём я говорю? Ведь в высшем свете она блистает под маской «Марго», она крупный бриллиант в чьей-то дорогой коллекции. Она продала своё тело и право на любовь и счастье за осуществление мечты, променяла на известность и славу. При нашей последней встрече я видел, что она теперь довольна: она добилась всего, или почти всего, чего хотела и к чему стремилась. Она имеет всё, о чём мечтала: карьеру модели, деньги, славу, внимание и поклонение мужчин. Она сумела освободиться от меня, от любви ко мне. Я окончательно потерял её.
После той последней их встречи Виктор не смог больше находиться здесь, в этом городе, где всё напоминало о Софии, о самом большом счастье и самой большой ошибке в его жизни. Он неожиданно собрался и улетел в Европу. Надолго… возможно, навсегда… предварительно подготовив документы для развода. И вот теперь, спустя год после отъезда, он возвращался в Киев. Его ждали некоторые дела на фирме, к тому же закончился бракоразводный процесс, и оставалось дооформить бумаги, всё остальное сделали адвокаты Виктора – старый приятель Олег и новый знакомый Дмитрий Прохоров, с которым Виктор познакомился во время следствия и процесса над Игорем Плетнёвым. Прохоров ещё тогда показался Виктору смышлёным малым. А, познакомившись поближе, он убедился в том, что Дмитрий не только толковый адвокат, но и порядочный человек, и преданный друг. Виктор был рад новому знакомству и завязавшейся впоследствии их с Дмитрием дружбе.
* * *
Виктор вошёл в свою пустую квартиру. Зажёг свет, включил телевизор, чтобы нарушить давящую тишину своей холостяцкой обители и наполнить её хоть какими-то звуками. Одиночество и тоска навалились полной силой.
Прохоров был первый, кому Виктор позвонил по возвращении. Он рад был услышать бодрый голос друга.
– Спасибо, что согласился встретиться, – говорил Виктор, сидя с Дмитрием в баре. – Мне, видишь ли, ни с кем из старых знакомых не охота видеться. Тошно так, что хоть о стену бейся. Думал, покатаюсь по миру, отвлекусь, проветрю мозги. Но что-то не получается развеяться, нигде покоя не нахожу. Ты уж извини, друг, что вот так всё вывалил на тебя.
– Да ерунда, не извиняйся, – сказал в ответ Дмитрий. – Ты просто пытаешься убежать, спрятаться. А от себя не убежишь, мой друг, сколько ни старайся. Да и надо ли бежать? Ты ведь о ней думаешь, о Софии, я прав?
– Да, прав, – ответил с досадой Виктор. – Думаю, постоянно думаю. Ни забыть её не могу, ни простить себя. Вот и маюсь, потерянный какой-то, раскис, как тряпка, аж самому от себя противно. Запутался… Хочу скорее уладить все дела здесь и обратно в Лондон, а потом в Токио, к партнёрам. Там, возможно, и осяду, займусь развитием бизнеса.
– Стоит ли так радикально всё менять, перечёркивать свою прежнюю жизнь? – с сомнением спросил Прохоров. – Возможно, ещё можно что-то изменить? Ты бы взял и позвонил ей. А вдруг она всё это время ждала твоего звонка? Ведь ты ничего о ней не знаешь.
– Я много раз об этом думал, – сказал Виктор, – порывался позвонить. Но каждый раз останавливал себя. Что я ей скажу? Ведь она может быть уже замужем и думать обо мне забыла? А я заявлюсь тут весь такой…
– Может, конечно, и замужем, – горячо возразил Дмитрий, – может, и забыла. А может и нет. Ты выясни. Насколько я знаю, твоя София уехала из Киева, ещё осенью. И вовсе не в свадебное путешествие.