Исправительная академия
Шрифт:
Надзирательница двинулась на Катерину, и та, неуклюже перепрыгнув на другую сторону кровати, толкнула ее на надзирательницу. Колесики легко заскользили по полу, и женщина шарахнулась в сторону.
— Давыдова! — рявкнула она. — А ну иди сюда! Или хочешь как в прошлый раз?
— Пошла к черту!
Несмотря на тяжелые ботинки, надзирательница действовала очень ловко и проворно. Перепрыгнув катившуюся кровать, она бросилась на Катерину.
«ПОМОГИ!» — рявкнул у меня в голове тот самый голос, который прежде разбудил и спас от убийцы.
Я вздрогнул.
«ПОМОГИ!»
Как
Нападение на надзирателя для меня — гарантированная путевка в карцер или сразу в четвертую группу. Да, прежде я сам планировал туда забраться, но сейчас какой смысл рисковать? Я выяснил то, что хотел. Как минимум, Давыдову держали здесь против ее воли, еще и накачивали какой-то дрянью. Возможно, она такая была здесь не одна. Но даже одной невинной узницы хватит, чтобы утопить это заведение в проверках.
Теперь мне нужно просто попытаться передать эту информацию за пределы острова. Найти кого-то, кому смогу доверять, потребовать пригнать сюда все возможные проверки…
«ПОМОГИ! СЕЙЧАС ЖЕ!»
Этот ужасный вопль едва не разорвал мне голову. Какая-то сила подбросила меня на добрые полметра вверх, и я треснулся башкой о железное дно кровати. Грохнуло так, что звон прокатился под потолком.
Женская возня резко прекратилась.
Проклятье…
Мгновением позже Катерина вскрикнула. Я услышал глухой стук чего-то тяжелого о пол.
— Отдохни пока, Катюша.
Ботинки развернулись и зашагали в мою сторону.
— Так-так, кто это у нас здесь? — нараспев протянула надзирательница. — Вылезай, пока я сама не решила тебя вытащить.
— А вы попытайтесь, — проворчал я.
— О, да у нас тут рядовой шутник завелся, — женщина присела на корточки и уставилась на меня.
Кабы не острота ситуации, впору было бы уронить челюсть и пустить слюну. Барышня была чудо как хороша и прекрасно это знала, подчеркивая черты лица и соблазнительные изгибы самым выгодным образом.
Красивое лицо с острым подбородком. Идеально правильные — настолько, что становилось немного не по себе — черты лица. Длинные каштановые волосы были убраны в высокий конский хвост, что придавало ее образу какую-то соблазнительную строгость. Огромные бледно-голубые глазищи, подведенные «стрелками», чуть влажные от возбуждения губы…
Черт.
— Что, птенчик, поиграть хочешь? — улыбнулась она. Только эта улыбка не сулила мне ничего хорошего.
Я оскалился в ответ.
— Если не ошибаюсь, в правилах академии прописано обязательное обращение на «вы» даже к воспитанникам.
— Читать умеет, надо же, — лицо молодой женщины ожесточилось. — Только что-то, гляжу, тебе это не помогло, раз ты здесь оказался.
В следующую секунду она схватила обеими руками кровать и попросту опрокинула ее набок.
— Да еж ты…
Железо лязгнуло о кафельный пол, расколов пару плиток. Я метнулся в сторону от нее, надеясь успеть проскочить мимо, к выходу. Почти успел. Она ухватила меня за край толстовки, когда я почти добрался до выхода.
— Куда?! А ну вернись.
Она рванула меня на себя с такой силой, что ткань затрещала, а я отлетел назад, почти что ей в лапы. Это ж сколько мощи у этой дамочки, если она влегкую переворачивала кровати и таскала восьмидесятикилограммовых парней одной рукой?
Тоже из рода воинов? Богатырша хренова.
Пока я летел, успел сгруппироваться, а она подкинула носком ботинка свою дубинку и ловко поймала правой рукой. Я прикрыл голову, но удар все равно получился болезненным.
— Будешь знать, как игнорировать приказы.
Вот сучка. Пользовалась служебным положением по полной программе. Не просто пользовалась — насиловала правила по полной программе и с особым цинизмом. На что рассчитывала? На безнаказанность надзирателей четвертой группы? Я эту дамочку раньше здесь не видел, хотя, конечно, особо и не успел исследовать остров. И все же что-то подсказывало мне, что ни к кому, кроме четвертой группы, такую отмороженную мадемуазель подпускать бы не стали. Слишком уж был ярок контраст с поведением той же Софии…
— Извините, я не расслышал, — широко улыбнулся я, провоцируя эту дамочку еще больше. — Это же лазарет. Болею…
Она снова замахнулась дубинкой, и я не выдержал. Нет, женщин, конечно, бить нельзя. Но если баба с силой Ильи Муромца начинает ни за что лупасить тебя дубинкой, то извините, тут не до этикета.
Я зарычал и выставил руку, блокируя удар. Дубинка угодила прямиком в предплечье и… Сломалась ровнехонько посередине.
— Говно ваша амуниция, — осклабился я, чувствуя, как в венах забурлила кровь. Тело требовало драки. Распробовало и желало продолжения.
— Что за…
Увидев смятение и злость в глазах надзирательницы, я широко улыбнулся.
— А теперь что, врукопашную пойдете?
Но смотрела она не на свою дубинку. А на печать на моем животе. Подняв руки, я задрал и без того коротковатую для моего роста кофту… Которая треснула по шву и теперь болталась лохмотьями.
— Печать, — прошептала она и медленно попятилась. — Печать…
Надзирательница шарахнулась назад, подхватила висевший на цепочке свисток, и издала три резких сигнала, от которых резануло в ушах. В следующий миг она бросилась к двери и пинком выбила ее ногой.
— Тревога! — закричала она так, словно ее убивали. — Нападение на надзирателя!
Она вылетела в коридор. Гнаться за ней было бесполезно — сам приду в руки охраны.
Бежать?
Позади меня слегка пошевелилась несчастная Катерина. С трудом оторвав голову от пола, она тут же снова ее уронила. Я забеспокоился, что девчонка слишком сильно ударилась.
— Катерина! — я подскочил к ней. — Катя! Ты как?
Она не издала ни звука. С и без того бледного лица сошли последние краски, и выглядело это жутко. На всякий случай я приложил руку к ее шее, ища пульс. Нащупал. Ровный, просто замедленный. Давыдова дышала, но, кажется, провалилась в беспамятство. Видимо, то лекарство, которым ее снова накачали, начало действовать. Забористая же у них здесь была дурь.