Исправленному верить
Шрифт:
Совсем скоро носовой платок с серебряными переместился в карман его начальника, а сам стражник отправился в свою квартирку, которую он снимал неподалёку отсюда. Хоть район был откровенно говоря, так себе, зато хозяйка дома была до удивления нелюбопытной личностью…
Глава 17
Глава 17
Собственно говоря, у стражников, которые отправились в таверну возле пирсов на поиски своих жертв, всё прошло успешно. И Гмыря оказался прав – когда стражники волокли двух мужиков, не подававших признаков жизни, никто из привычных посетителей таверны не расстроился. Все глазели на то, как их
Он беспрепятственно попал в крошечную конуру стражника, с удовлетворение посмотрел на него самого, лежащего возле входа, и пробормотал:
– Однако, остались ещё свидетели – те люди, у которых работала госпожа Тенна!
После чего осторожно выбрался через окно и отправился в сторону порта, раздражённо ежась от ночной прохлады. Когда он достиг крошечной забегаловки, она была закрыта. Ни в одном окне не мелькал отблеск свечи. Посланник обошёл здание по кругу для того, чтобы быть уверенным в том, что его владельцы крепко спят в своих кроватях. Он собирался уже сегодня покинуть город вместе с госпожой Тенной, так что сюрпризы в виде случайно выживших ему были не нужны. Убедившись в том, что всё тихо и спокойно, он нашёл на заднем дворе немного хвороста для печи, бутылку оливкового масла и поджёг забегаловку.
Когда он не спеша покидал порт, насвистывая какой-то прилипчивый мотивчик модной песенки, огонь стоял столбом и слышался треск лопавшихся стёкол. «Вот, теперь точно всё!», - рассеянно думал он. Где-то вдалеке, над морем, розовел рассвет…
***
Тревога Леони передалась нам, мы ускорили шаг и теперь едва ли не бежали, переглядываясь, но не решаясь произнести вслух своё предположение. Когда мы добежали до порта, заметили толпу зевак, которые стояли возле харчевни Леони. За дальностью расстояния сказать что-то наверняка было сложно, хотя…
Моё сердце пропустило удар, и последние триста метров я шла уже на ватных ногах. Люди, заметив хозяйку, закончили с жадностью рассматривать что-то перед собой и переговариваться, качая головами. От этого зрелища мне хотелось закрыть глаза, но я продолжала тупо таращиться на дом. Пожар был. И он полностью уничтожил здание, остались только каменные стены… крыша провалилась, частично обрушив две стены, пола и перекрытий больше не было. По уничтоженному дворику деловито бродили пожарные в касках, баграми растаскивая обгоревшие брёвна.
Леони упала на колени и закрыла лицо руками. Зрители жадно тянули шеи, опасаясь пропустить всё самое интересное. Как она кричать и убиваться будет? А может, кинется внутрь, вдруг что-нибудь да осталось? А если в пожаре кто-то погиб? Всё же, занялось всё очень быстро, да ещё и на рассвете, уж наверняка кто-то да должен был оставаться в это время внутри? Даже обязательно кто-то там был. Может, перепивший клиент, подавальщицы опять же… А ещё у хозяйки деньги были наверняка припрятаны, точно, были у неё в матрасе золотые, не может быть
Зрители переминались с ноги на ногу, но пока ничего интересного не происходило – Леони не собиралась кидаться на пепелище, бегать рядом и громко причитать… Она просто упала на колени и застыла в этой позе.
– Вы, стало быть, хозяйкой будете? – сняв каску, приблизился к ней один из пожарных.
– Я! – я вдохнула и сделала шаг вперёд. – По всем вопросам вы можете обращаться ко мне.
Тот недоверчиво покосился, но никак это не прокомментировал:
– Ну, собственно, сами видите… хорошо, что никто не погиб.
Я покивала. Конечно, хорошо… наверное, это хорошо…
Леони по-прежнему старалась не показывать эмоций, дядька Симон был убит горем и растерянно бродил рядом, то поднимая какие-то мятые кастрюли, то разыскивая что-то в разрушенном очаге. В то время, как бедняжка Сиона рыдала в голос и заламывала руки. Я прикрикнула на девчонку, мол, незачем устраивать балаган и представление. Она судорожно закивала и постаралась успокоиться, размазывая слёзы по щекам и громко икая.
Толпа зевак постепенно стала рассасываться, поняв, что ничего интересного больше не покажут. Хозяйка харчевни отказывалась кататься по пепелищу, рыдать, заламывая руки, и выдирать себе волосы от отчаяния. Воплей и стенаний также не наблюдалось, поэтому зрители, смущённо переглядываясь между собой, бочком-бочком, покидали пепелище. Некоторые подходили к съёжившейся Леони, неловко похлопывали её по плечу, и высказывали свои соболезнования.
– Поди, жутко без крыши над головой остаться! – жалостливо теребя подол своего фартука, высказалась одна кумушка. – Всемилостивый с тобой!
– И без денег, что ещё страшнее! – уточнил стоящий неподалёку мужик. – Сама понимаешь, без денег тебя даже переночевать во дворе, под кипарисами, не пустят, не то, что на порог!
Леони на это только судорожно дёргала плечами, не отрывая ладони от лица. Ну, всё! Терпение моё кончилось! Я грубо отпихнула сочувствующих, бормочущих что-то про возмездие и про то, что дыма без огня не бывает. Вот, ведь их харчевни, склады и прочее – не загорелись же!
– Дядька! Пойди-ка ты отсюда… помолись за нас, грешных, перед святым ликом девы Гваделахарской! – выплюнула я, надвигаясь на доброхотов.
– … Гваделупской! – в перерывах между всхлипываниями расслышала я от Сионы.
Я с силой сжала губы, да хоть перед Николаем-Чудотворцем! Мужик аккуратно отступил назад, уточняя, что он же просто… сочувствует он… по доброте душевной…
– Дикая какая! – с опаской сказала тётка, боязливо покосившаяся на меня, стоящую с безумным видом и только ищущую повода, чтобы воспользоваться, наконец-то, великим и могучим, не стесняя себя больше в выборе выражений.
Последние любопытные быстро покинули пепелище, кинув презрительные взгляды в мою спину, перешептываясь о том, какие всё же грубиянки у Леони служат в подавайках.
– Зря ты так, Тина! – услышала я глухой голос. – В одном дядька Арно прав – всё, что у меня было, сгорело в этом пожаре. И идти нам сейчас некуда. Но и ночевать под открытым небом рядом с пожарищем…
Сиона в очередной раз всхлипнула и забормотала что-то испуганное.
– Ну… к дочери моей можно попроситься ненадолго, - смущённо покраснев, прогудел куда-то в бороду дядька Симон, - у неё дом большой, авось, не прогонет…