Исправник
Шрифт:
– Еду немедленно.
Восьминог преклонил передние колени. Исправник влез в седло, и, едва ноги закрепились на жестких боках, живой транспорт помчался вперед.
Двуногость – принадлежность к созданиям «по образу и подобию Творца», как сказано в преданиях. Передвигаться неудобно, но сила двуногих не в скорости и не в физической силе. Только двуногие мыслят по-настоящему, именно по образу и подобию Творца.
Периодически около лица мелькали ветви, восьминог с огромной скоростью несся, лавируя мимо деревьев, перешагивая небольшие кусты и ломая собой верхушки высоких. Речки и озерца он перепрыгивал или перебегал вброд. Для дикой местности, изобилующей возвышениями и провалами, выставленные в стороны
Исправник смотрел вперед и думал. Сразу два невозможных события: убийство и чужаки. Человек не может убить. А если в деле замешаны чужаки, возникает вопрос: люди ли они?
Они люди, это легко доказать логически. Упомянув о чужаках, восьминог сказал, что совершено убийство. Слово «убийство» применимо только к человеку. Восьминог говорит только то, что ему поручили сказать.
К делу надо подходить без категоричности. Пусть вопрос звучит так: может ли человек совершить преступление? Теоретически – да. В свободном обществе свободная личность имеет право поступать в соответствии с собственными желаниями. Но что такое свободная личность?
Сначала следует определить, что такое личность и что такое свобода. Личность – субъект познания и объективного преобразования мира, то есть конкретный человек, обладающий сознанием и самосознанием, которые вместе называются душой. Восьминог и другие Низшие имеют сознание, но не обладают самосознанием, потому они бездушны. Бездушные существа не являются личностями, и, соответственно, у них нет свободы личности. Низшие свободны в том, чтобы сознательно подчиняться Высшим. Догмат о свободе как осознанной необходимости выведен в незапамятные времена именно для Низших.
Еще одно определение свободы: возможность поступать так, чтобы не мешать свободе других людей. «Свобода человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека» – такая формулировка большинством Высших приветствуется, но только теми, кто не умеет думать на несколько шагов вперед. Представим личность как точку, а свободу как шар вокруг личности. Шар состоит из возможностей поступать по собственным желаниям. Пока личность одинока, шар возможностей вокруг нее огромен, он, в сущности, не имеет границ. Но вот в видимом пространстве появляется вторая личность со своим шаром свободы. Две личности сближаются, в точке соприкосновения возможностей шары начинают исчезать, так как свобода каждого ограничивается свободой других людей. В момент, когда люди встретятся, объем их свободных действий сведется к нулю, поскольку шары займут пространства друг друга и взаимоуничтожатся.
Вывод: когда два человека окажутся рядом, их свобода обрастет многочисленными ограничениями, и люди перестанут быть свободными, поскольку ограниченная свобода – не свобода. Чем больше людей находится рядом с человеком, тем меньше у него свободы. По-настоящему свободен только одиночка, когда он живет вне общества и не имеет контактов с другими людьми. Но в таком случае свобода превращается в свою противоположность – в несвободу, в тюрьму, куда одиночка помещает себя сам, отсекая себя от других людей. В древности изгнание из общества считалось одним из самых страшных наказаний, хуже была только смерть.
Из посылок «Свободен только одиночка, живущий вне общества» и «Хуже изгнания только смерть» следует логическое заключение: хуже свободы только смерть.
Исправник поглядел по сторонам. Деревья втягивали листья, трава пригибалась к земле, на кустах закрывались огненные соцветия – ярко-оранжевые и алые лепестки складывались, запираясь в крепкие коконы. Насладившаяся жизнью растительность готовилась к ночному снегопаду. Лиловое небо фиолетовело, готовясь превратиться в бездонную черноту, его прочерчивали полосы метеоров. Две крупных луны, Желтая и Белая, лили студеный свет, другие не успели взойти, их вместе с проклюнувшимися звездами быстро заволокло тучами. Похолодало.
Судя по времени, проведенному в пути, Новый Иерусалим уже недалеко. Восьминог шел на максимальной скорости. До снега успеет.
Древние люди много спорили о свободе. Они декларировали свободу как возможность беспрепятственно выполнять какие-либо действия. Понятие свободы ввели в государстве настолько древнем, что даже на прежней Земле его называли древним. В Древней Греции свобода была понятием больше общественным, чем индивидуальным. Свободным считался тот, кто служил ради всеобщего блага. Эту идею развивал Платон, один из основоположников древней науки. Сартр писал, что свобода – способ бытия сознания, а Кант рассматривал свободу как независимость воли от принуждения со стороны чувственности. Ныне чувственность канула в прошлое, теперь люди абсолютно свободны.
Свобода – это отсутствие необходимости, принуждений или ограничений в выборе или действии, это воля человека поступать так, как он желает. Но если свободу проявлять безгранично, то наступает ответственность за последствия своих действий. Возникает логическая цепочка замкнутого цикла: свобода порождает ответственность, ответственность ограничивает свободу. Чем больше свободы, тем выше ответственность и, соответственно, тем больше ограничений, то есть несвободы. Получается, что свобода – понятие эфемерное, умозрительное, оно никак не относится к реальной жизни. Стоило задуматься о свободе, и логика приводила к пониманию, что свобода тождественна несвободе: своим появлением свобода ведет к ограничениям, взаимно увеличиваясь до перехода из одной крайности в другую, равную по объему и противоположную по смыслу. Интересно, что обратного действия суждение не имело: свобода ведет к несвободе, но несвобода не ведет к свободе. Законы логики подсказывали, что здесь имеется зависимость как, например, в суждении «Все Высшие – живые существа, но не все живые существа – Высшие». Высшие – часть более широкого понятия «живые существа», таким же образом свобода – часть несвободы. Поэтому свободный человек не может совершить преступления. Он несвободен на более глубоком уровне сознания.
Но преступление совершено, это невероятный факт, и возникшую проблему надо решать.
Другой факт – чужаки.
– Ты сказал «чужаки», – обратился Исправник к восьминогу. – Расскажи все, что тебе известно: кто говорил о них, как формулировал, по какому поводу и в каком контексте.
– Отец Настоятель поручил Шестому передать господину Исправнику, что найдены трупы и есть подозрение, что один из убитых – чужак, и что, возможно, чужаками были те, кто их убил. Шестому поставлена задача как можно быстрее доставить господина Исправника в Новый Иерусалим.
Ничего нового восьминог не добавит. Суждения Низших просты, они выполняют три функции: утверждают связи между предметами разговора, отрицают их либо констатируют отношение между связями. Высшим доступны модальные суждения, где характер связи уточняется или квалифицируется: «Возможно, я ошибся», «Хорошо, что теперь люди живут вечно»… Низшим не дано мыслить такими конструкциями. Модальные суждения – не выражение эмоций в прежнем смысле слова, а логические оценки связей между предметами и суждениями. Сообщив про убийства, восьминог употребил модальное понятие «возможно», но это была не его мысль, он передал слова Отца Настоятеля. Низшие не могут предполагать или оценивать. Убийство для Низшего – обычный факт. «До сих пор такого не было, а теперь есть. Принято к сведению». То же с чужаками: их не было, а теперь будут. «Невероятно» – мысль, невероятная для Низших.