Испытание киллера (Часть 2)
Шрифт:
Три часа прослушивания "компры" Мирюка породили в среде параллельщиков ажиотаж и новую волну жизнедеятельности. Судя по информации, за годы совместного пребывания Мирюк по заказу губернатора благополучно отправил в параллельные миры 12 человек - это вместе с Ладой, Ольгой и Жоржиком; распоряжение об их устранении было последним на четвертой кассете.
Не сочтя нужным поставить меня в известность, Оксана отправилась на ИЦ УВД (информцентр), замначальника которого оказался ее школьным приятелем. Психоаналитичка упросила своего школьного приятеля помочь ей в ее острейшей необходимости мифической докторской диссертации на тему "Типология адаптивного поведения преступников, впервые попавших в условиях агрессивной среды пенитенциарной системы".
Спустя еще два часа Серега Айдашин, пользуясь старыми связями, забрался в архив УВД. Бывший опер покинул архив, имея девять тощих картонных папок, - дело об убийстве, которое инкриминировали мне, пока находилось в производстве.
Так, к исходу вчерашнего дня у нас на руках имелись недурственные материалы, которые могли здорово озаботить обещанную Суховым бригаду Генпрокуратуры...
В 23.00 несколько гостей, как по команде, покинули шумное сборище во дворе прокуророва дома. Первым слинял вор Пахом. За Пахомом последовали начальник УВД с замами и еще ряд товарищей, которым по статусу положено с утра иметь светлую голову.
Оценив диспозицию, я извлек телефон Бо и звякнул Оксане, чтобы она подослала бойцов с экипировкой для предстоящей акции.
Спустя полчаса ко мне в гнездо поднялись Коржик и Саша Шрам и вручили все, что я просил: два десятиграммовых шприца, один шприц для инсулиновых инъекций, ампулу с пентоналом, диктофон, заряженный чистой кассетой, и... маленькую плоскую бутылку "Смирнова".
Проводив бойцов, я еще некоторое время наблюдал за гульбищем, преобразующимся в настоящую оргию. Бардак был на все сто. Товарищи в простынях употребляли длинноногих, совершенно не стесняясь присутствием собутыльников. Те, кто был уже не в состоянии, возлежали за и под столами. Некоторые, в простынях, видимо, не удовлетворившись зеленой травкой лужайки, тащили длинноногих в машины, отдельные авто лениво покачивались в такт ритмичным движениям, из приспущенных окон доносились визг и похихикивания. Многоопытные водители и охрана деликатно кучковались метрах в пятидесяти от машин.
Прокурор держался молодцом. Он активно обрабатывал какого-то пухлого дядю с идеально лысым квадратным черепом - наливал себе и ему, братски обнимал за шею, что-то журча на ухо, можно было предположить, что штучка сия имеет определенный вес и позарез нужна прокурору. Дождавшись, когда прокурор медленно повлек его по направлению к сауне, я оголился до пояса, моментально сверзился с третьего этажа и трусцой припустил к стоянке авто.
Поползав среди машин, я обнаружил в одной из них бессвязное бормотание, скорее похожее на предсмертные стоны задавленного поддоном грузчика. Открыв заднюю дверь, я вытащил то, что лежало сверху, приложив при этом титанические усилия, - самец оказался тучен и скользок из-за обильной испарины любви: дама продолжала вскидывать тазом, по инерции покрикивая, а представитель противоположного пола начал медленно валиться под колеса автомобиля, начальственно грозя в пространство пальцем.
В салоне я обнаружил влажную простыню, соорудил себе римскую тунику и, натужно крякнув, принял толстяка на плечо - в обнимку.
– А и тяжел же ты, братец, - пробормотал я, волоча свое "прикрытие" к КПП.– Худеть надобно!
Меня никто не остановил. Подивившись на убранство сауны - прямо приемный зал, - я отыскал массажный кабинет, с удовольствием обнаружил на двери массивную задвижку и, зайдя, стал ждать, не закрывая двери до конца.
Минут через пять дверь парилки распахнулась, и худосочный, небольшого росточка прокурор, нежно прижимая к своей груди здоровенного дядю с квадратным лысым черепом и пытаясь поднять боевой дух гостя, что-то нашептывал ему на ушко.
Гость, похоже, начисто утратил способность ориентироваться в пространстве - прокурору пришлось приложить немало усилий, чтобы дотащить его до широкой деревянной скамьи.
– Ну, слава богу, уговорил, - пробормотал прокурор и замер, увидев меня. Качнувшись с пятки на носок, прокурор растерянно развел руками, икнул и спросил: - А ты... ты как здесь, Эммануил?
– Здравствуйте, Виктор Константинович, - доброжелательно произнес я, делая шаг вперед и легонько щелкая прокурора в челюсть, отчего он стукнулся коленями об пол и собрался было завалиться на бок.– Нет-нет, родной мой!– Я подхватил его под мышки, затаскивая в массажный кабинет.– Вот, на кушеточку а тут можете и расслабиться...
Вены на предплечьях прокурора отчетливо прорисовывались синими нитками, и потому инъекция пентонала получилась у меня не хуже, чем у заправской медсестры.
...Прокурор обильно вспотел и стал тяжело дышать - спустя десять минут я записывал довольно внятные ответы на все вопросы.
Показания прокурора оказались уникальными, но я умудрился задать один каверзный вопрос, ответ на который получить не надеялся. Я спросил у прокурора, знает ли он что-либо об обстоятельствах гибели моих родителей. Напомню, что мои родители погибли четыре года назад в автокатастрофе. Произошло лобовое столкновение с "КамАЗом", который вырулил на встречную полосу с потушенными фарами. Были сумерки, освещенность трассы почти нулевая... Водила камазный скрылся - потом выяснилось, что этот "КамАЗ" числился в угоне, так что спросить было не с кого... Чуть позже Петрович, член правления ПРОФСОЮЗА, намекал, что они располагают информацией о гибели моих родителей, и обещал когда-нибудь этой информацией поделиться. Оказалось, что в последний период жизни моего отца обуяла острая неудовлетворенность своим положением. Он начал собирать компромат на своего шефа - прокурора то бишь, - и его, этого компромата, хватило бы на три расстрельных статьи без права на кассацию. Водителем "КамАЗа" был некто Коля Подкурнаев - спустя неделю его пришили в камере СИЗО. Заказывал убийство прокурор...
Когда действие пентонала сошло на нет, я пару раз макнул прокурора в бассейн и, убедившись, что он адекватно воспринимает действительность, поинтересовался:
– У вас в доме кабинет имеется? Мне нужна бумага и ручка.
Прокурор утвердительно кивнул - сейчас его бил озноб. Нацедив в один из десятиграммовых шприцев "Смирнова", я слегка прокомментировал:
– Это вытяжка из кошачьего трупного яда.
Прокурор уставился на шприц с некоторой тревогой.
– Одного миллиграмма достаточно, чтобы в человечьем организме возникла необратимая реакция, - сообщил я ленивым голосом.– Противоядия не существует.
Прокурор опять покивал и открыл было рот, чтобы чего-то спросить.
– Я сейчас вас обниму и приставлю эту штуку к боку, - предвосхитил я вопрос.– Затем накину простыню, чтобы никто не удивился, и мы потопаем в дом. Даю слово, что пальцем вас не трону, если будете себя вести как следует.
Спустя три минуты мы оказались в кабинете - по дороге к нам пытались пристать бесхозные длинноногие-грудастые, но хозяин страшно гикнул на них, и дамочки исчезли.
– Где ваш именной карабин?– спросил я. У этих слуг народа обязательно есть именной карабин, а то и целая коллекция дареного оружия.
Прокурор приблизился к длинному металлическому ящику и набрал код. Я подскочил и достал из ящика симпатичный "зубр", богато украшенный серебряной инкрустацией.
– "Виктору Константиновичу Чужестранцеву от Миши Щепичихина с любовью и уважением, в благодарность за совместную службу", - прочел я надпись на серебряной пластине, изящно вживленной в приклад. Коробка с патронами находилась на нижней полке ящика. Зарядив один патрон в карабин, я на всякий случай взял еще два и спрятал их в карман.