Испытание огнем
Шрифт:
Значительно меньше наша пропаганда воздействовала на немецкие войска. Отравленные геббельсовской ложью, немецкие солдаты и офицеры в большинстве своем дрались с упорством фанатиков и, даже попав в плен, вели себя нагло и вызывающе. И все-таки кое-кто из немцев понемногу начинал осознавать, что затеянная Гитлером авантюра не приведет к добру, закончится крахом.
Во время боев у поселка Эриванского мне довелось говорить с пленным немецким ефрейтором из 9-й пехотной дивизии. Это был человек достаточно образованный, способный четко выражать свои мысли. На вопрос, верит ли он в победу Германии, ефрейтор ответил:
– Победу можно считать достигнутой лишь тогда, когда армия противника полностью разбита и сложила оружие. А Красная Армия, как мне
Зашла речь и о нашей пропаганде, рассчитанной на немецких солдат. Я спросил, читают ли немцы наши листовки, слушают ли окопные радиопередачи.
– Мы, немцы, даже у себя дома больше доверяем фактам, чем пропаганде. Пропагандой каждый из нас сыт по горло. Поэтому основная масса солдат не верит русским листовкам. Вы пишете о неизбежном разгроме немецкой армии. Я не знаю, может быть, так и случится, но пока, если не считать вашего успешного контрнаступления под Москвой, сила по-прежнему -на нашей стороне. В успех советских войск немцы поверят, когда на собственной спине почувствуют удары Красной Армии. Надо признать, что составлены ваши листовки содержательно. Интересны и радиопередачи, обращенные к нам, немецким солдатам. Однако они в лучшем случае вызывают лишь различные кривотолки и сомнения, но не желание сложить оружие.
По всей вероятности, в словах немецкого ефрейтора была определенная доля правды. Но это вовсе не означало, что наши усилия по разложению войск врага были бесплодными. Мы знали, что немецко-фашистское командование как огня боится советской пропаганды. Не случайно еще в декабре сорок первого года тогдашний начальник штаба гитлеровского вермахта Йодль издал специальный приказ № 11000/41 "Борьба с вражеской пропагандой" в котором подчеркивалось, что "несоблюдение запрета подслушивания вражеских передатчиков или несоблюдение приказа о сдаче и уничтожении вражеских листовок таит в себе серьезные опасности и может даже оказать роковое действие на армию и народ".
О страхе гитлеровского командования перед нашей пропагандой со всей очевидностью свидетельствовала и "Памятка", которую мы находили среди документов у убитых и пленных солдат. В ней говорилось:
"Пропаганда - бескровное оружие в войнах нового времени. Во время мировой войны (имеется в виду первая мировая война. - М. К.) немецкий солдат не знал ее, а теперь подвергается ее влиянию.
Если ты услышишь разговор или радиопередачу, которые являются пропагандой противника, то только твой разум и проницательность смогут определить - оказало это на тебя влияние или нет. Подумай о том, что среди твоих товарищей могут встретиться не такие разумные и проницательные, как ты. Разъясни им! Защити их от этого ядовитого снаряда! Подумай о том, что в отношении к пропаганде противника известной немецкой слабостью является еще существующее мнение: что-то правдивое в этом должно быть..."
С каждым днем мы все больше убеждались в важности работы по разложению войск противника. И мы вели ее непрерывно, как бы ни складывалась обстановка на фронте, старались делать ее все более действенной.
Если войскам противника, обладавшим большим превосходством в силах и средствах, на захват колхозов "Красная победа" и "Первый греческий", населенных пунктов Линдарово, Чуматово, Карасу-Базар, Пивничный, горы Шизе, высот 170,7 и 219,8 потребовалось больше недели, то наши части и соединения при значительно меньших возможностях вышвырнули их оттуда за два дня. Это была победа, для той трудной поры - большая и важная победа!
В ходе боев 3-я румынская егерская горнострелковая дивизия была фактически полностью выведена из строя. Она потеряла убитыми, ранеными и попавшими в плен до восьми тысяч солдат и офицеров и вскоре была снята с фронта. Немецко-фашистское командование лишилось, таким образом, чрезвычайно мощного, специально обученного для ведения боевых действий в горах соединения. Немалый урон понесла и 9-я пехотная немецкая дивизия. Нашими войсками было уничтожено 7 вражеских танков, 25 орудий, 75 пулеметов, 22 пулеметные тачанки, более 50 машин с боеприпасами, продовольствием и живой силой, несколько минометных батарей и вьючных конных обозов, а также захвачены большие трофеи [2] .
2
{2} ЦА МО СССР, ф. 402, он. 9623, д. 16, л. 266.
Подведя итоги двухдневного контрудара, командование армии доложило Военному совету Черноморской группы войск: "К исходу 26 сентября 3-я горнострелковая дивизия румын разгромлена. Положение на фронте 216-й стрелковой дивизии восстановлено".
Тогда же генерал-майор А. А. Гречко подписал приказ, в котором от имени Военного совета всем частям и подразделениям, участвовавшим в контрударе и отличившимся при разгроме вклинившихся в нашу оборону вражеских войск, объявлялась благодарность. Военный совет армии выражал твердую уверенность, что красноармейцы, краснофлотцы, командиры, политработники и впредь с таким же мужеством будут защищать родную землю от фашистских захватчиков, неколебимо стоять на своих рубежах. В приказе отмечалось также, что победа, одержанная в боях 25-26 сентября, со всей очевидностью показала, что немецко-фашистские войска на Кавказе уже утратили наступательную инициативу.
Политорганы, партийные и комсомольские организации провели большую работу по пропаганде приказа командарма. Итоги боев обсуждались на партийных и комсомольских собраниях. Почти во всех подразделениях состоялись массовые митинги. У людей укреплялась вера в свои силы, все были полны решимости преградить врагу путь в Закавказье.
Мужество, рожденное в боях
Потерпев неудачу на правом фланге нашей армии, немецко-фашистское командование попыталось осуществить прорыв на ее левом крыле. Силами 6-й румынской кавалерийской дивизии при поддержке немецких артиллерийских и танковых подразделений противник подверг яростным атакам позиции 318-й стрелковой дивизии и 81-й морской стрелковой бригады. Однако и там не добился успеха. Части дивизии генерал-майора А. А. Гречкина и батальоны моряков полковника П. К. Богдановича выстояли, не отошли ни на шаг. Пример боевого мастерства и самоотверженности, беззаветной верности воинскому долгу показали при этом прежде всего коммунисты и комсомольцы. На них держали равнение все воины.
Вот что сообщил в своем донесении начальник политотдела 318-й стрелковой дивизии батальонный комиссар Г. И. Дысин.
Во время атаки на позиции 1-го батальона 1339-го стрелкового полка гитлеровцы вывели из строя расчет одного из станковых пулеметов. Почти одновременно другой пулемет прекратил огонь из-за перекоса ленты: молодой командир расчета не смог быстро устранить неисправность. А немцы были уже совсем близко. Военком батальона старший политрук Леженин бросился к растерявшимся пулеметчикам, быстро привел оружие в порядок и приказал вести огонь. Сам же вместе с несколькими бойцами кинулся к другому умолкнувшему пулемету, хотя фашисты находились всего в нескольких десятках метров. Военком лег за пулемет, а красноармейцы повели огонь из винтовок. Гитлеровцы укрылись за камнями и стали забрасывать нашу пулеметную точку гранатами. Старший политрук Леженин и находившиеся рядом с ним бойцы на лету поймали несколько вражеских гранат и отправили их обратно. Гранаты взорвались в самой гуще вражеских солдат.
В ходе боя комиссар побывал почти во всех расчетах и отделениях. Когда было необходимо, заменял погибших или раненых пулеметчиков, вел огонь из автомата, успевая в то же время ободрить людей, подсказать, как лучше действовать. Самим своим появлением в отделении или взводе военком вдохновлял бойцов. Вражеские атаки следовали одна за другой, но батальон держался. И в этом была большая заслуга комиссара, который не только храбро сражался, но и сумел добиться, чтобы все коммунисты и комсомольцы словом и примером воодушевляли товарищей.