Испытание самурая. Том 1
Шрифт:
Вспомнив слова про недоучку, сказанные в мой адрес, я вздохнул и дружеским тоном спросил:
– С чего вдруг на «вы»?
Но моё желание общаться на равных возымело противоположный эффект. На Акиро стало жалко смотреть. Стоял, согнувшись, дрожал, как будто я сейчас башку ему отрублю… Блин! Как есть – хлюпик в очках! И я поспешил его успокоить:
– Но я действительно не умею на мечах… – И спросил, чтобы отвлечь его: – Чего ты всё время кланяешься?
– Мой отец говорит, склонись перед сильным,
– Умно! – похвалил я, и вспомнил, как прятался от банды Грача.
Представил, как я кланяюсь Грачу, и понял, что на этом моя жизнь закончилась бы. Что значит менталитет! В Японии, хоть в той, хоть в этой, поклон – это проявление уважения и привычный ритуал. А в России поклон – это проявление слабости, за которую тебя будут чморить все, кому не лень. В Японии проявить уважение, значит, показать, что человек велик. В России проявить уважение… Я задумался. Первым на ум пришло показать, что вы равны. С другой стороны, покажи некоторым, что вы равны, и тебя разотрут в порошок и скажут: так и было.
Да, философ из меня никудышний. Лично у меня всё просто. Не дурак. Учился не плохо. И мой отец простой учёный. А Грач безграмотный болван! Но его отец богатенький буратино, главный спонсор школы. И что мы имеем?
А имеем мы очень грустную картину. Я не склонился перед Грачом, и моя жизнь превратилась в ад.
С другой стороны, знай я о предстоящем аде, всё равно не склонился бы. Ибо нефиг!
Хотя о чём это я? Я больше не в России. Я в Японии. Я попаданец. Попаданец по жизни – вечно попадаю в разные истории.
Внезапно ширма дрогнула и слегка отодвинулась. И к кушетке подошла худенькая девушка с короткой стрижкой. Она жутко стеснялась и боялась поднять взгляд. Хотя, чего стесняться девушке с такой грудью, не понятно.
– Акиро-сан, – едва слышно прошептала девушка. – Не могли бы вы подождать в коридоре. Сейчас подойдут Мичио-сан и Ясуо-сан. Будут осматривать Кеншина.
– Хорошо, Оки, – быстро согласился Акиро и поднялся.
Но не тронулся с места. Ему нужно было пройти мимо девушки, и я вдруг понял, что для него эта миссия невыполнима.
Он смотрел на девушку с таким обожанием, что вокруг всё плавилось.
Только она не замечала его взглядов. Она полностью была поглощена своими указательными пальчиками, которые тыкались друг в друга.
Мне признаться, доставляло удовольствие рассматривать этих двоих. До тех пор, пока я не понял, что Оки в упор не видит Акиро. Всё её внимание направлено на меня. Это моё присутствие заставляет её щёки пылать.
И я беспомощный лежу перед ней и внутри меня тоже всё начинает пылать. А под простынёй начинает расти бугорок.
Это было уже слишком! Нужно было что-то быстро предпринимать. Пришлось рявкнуть на очкастого придурка Акиро:
– Ты же слышал, о чём тебя попросили?
– Да! – ответил Акиро и склонился ещё ниже.
И мне вдруг подумалось, что сейчас он скрывает не свой ум, а что-то другое.
– Ну так иди, – как можно спокойнее сказал я.
Я с удовольствием придал бы ему ускорения при помощи подзатыльника, но из моего лежачего положение подзатыльник склонённому Акиро придаст ускорение не в ту сторону, в какую нужно.
Видимо Оки догадалась, что закрывает дорогу, потому что она покраснела ещё сильнее и пулей выскочила из-за ширмы.
Мы с Акиро синхронно выдохнули и переглянулись.
Он снова сел на стул и сказал мне:
– Оки тоже наша одноклассница. – И помолчав добавил: – Она подрабатывает в медпункте. У них клан врачевателей. – Акиро ещё немного помолчал и с воодушевлением продолжил: – У Оки целительский дар открылся в раннем детстве. Она с любым заболеванием или травмой может справиться. Вот только себя лечить не может. Оки знаешь какая?..
Продолжить Акиро не успел. Вошёл врач – седовласый пожилой мужчина, и Акиро тут же выскользнул за дверь.
– Ну что, Кеншин Такэда, – спросил врач с любопытством рассматривая меня. – Как самочувствие?
– Всё болит, – пожаловался я.
– Это хорошо! – хищно улыбнулся врач. – Это очень хорошо! Просто отлично! – и, вздохнув, добавил: – Сейчас подойдёт ваш отец и попробуем определить границы вашего дара. А заодно выясним потенциал к развитию.
И я понял, мне конец! Сейчас меня разберут на атомы и скажут: так и было…
Глава 2
Мой японский отец оказался холодным и высокомерным. Он был в европейском костюме, стилизованном под кимоно. Вместо катаны у него была широкая резная трость.
Мужчина едва скользнул по мне взглядом, в котором читалось: «Ты меня разочаровал», и кивнул врачу.
– Раздевайся, Кеншин, – сказал тот. – И ложись на кушетку.
Дождавшись, когда я сниму, аккуратно повешу на спинку стула школьную форму и лягу, врач быстро прицепил ко мне всевозможные электроды – на руки, на ноги, на грудь, к солнечному сплетению, на лоб… Короче, облепил с ног до головы. И отошёл к приборам.
Сначала я ощутил лёгкое щекотание. Потом пощипывание. Следом – покалывание.
Покалывание становилось всё сильнее и сильнее.
Я пробовал расслабиться, но ничего не получалось – тело напрягалось само.
Хотелось как можно скорее освободиться от электродов, но, глянув на человека, про которого доктор сказал, что это мой отец, решил терпеть сколько хватит сил.
После очередного невыносимого удара током я непроизвольно вцепился в простыню…
И вдруг почувствовал в обеих руках кинжалы.