Испытание верностью

Александер Арина

Когда ванная всё же освободилась, дядя Вася благосклонно пропустил меня вперёд, попросив взамен помочь с галстуком. Да без проблем.

К визажисту я не поехала, как меня не упрашивали. Не потому, что не хотела, а потому, что было совестно оставлять Василия одного. Решили, что Таня с Людой после салона сразу поедут в ЗАГС, а нам предстояло встретить отца с братом на вокзале, прикупить цветов и уже общим составом подтянуться к Дворцу Бракосочетания.

Чтобы не доводить бедного мужчину до инфаркта, постаралась как можно быстрее принять душ и накраситься в спальне. Странно, но помимо

свадебной горячки, которая задела и меня невольно, было ещё какое-то непонятное ощущение. Волнительное что-то. Необъяснимое. Засело в груди с самого утра, да так и осталось, ожидая своего времени. От этого ворох мурашек рассыпался по телу, заставляя нервничать больше положенного и с замиранием сердца всматриваться в свое отражение.

Впервые за долгое время улыбнулась. Весело, открыто, от всей души. Понравилось. Сегодня я увижусь с братом – чем не повод для радостной улыбки?

— Ну, что, племяш, поехали? — в комнату заглянул дядя Вася и восхищенно присвистнул: — Ого! Вот это преображение. Ты решила всем мужикам отвал башки продемонстрировать?

— Почему сразу отвал? — удивилась, посмотрев напоследок в зеркало. Ничего особенного. Обычный макияж. Платье, пускай и по фигуре, но далеко не вызывающее. Волосы? Мне и самой нравилось, как они тяжелой массой спадали на спину. А дальше… а дальше всё как у всех.

— Потому что красивая очень, — прозвучало в ответ, после чего он скрылся за дверью, попросив поторопиться.

Ровно в двенадцать часов я стояла на перроне, всматриваясь в лица покидающих вагон пассажиров. Нервничала невероятно. У брата было два судебных заседания, и я ни на одном не присутствовала.

Первым на землю ступил папа и тут же оказался в моих крепких объятиях. Пускай он не знал всей правды, но с ним я чувствовала себя самой собой, как в прежние времена.

Потом наступил черед брата. Вот тут меня слегка пошатнуло, потому что на меня смотрел не двадцати двухлетний парень, севший в тюрьму на кануне защиты диплома, а мужчина, успевший получить от жизни суровый урок.

Стоило папе перейти в объятия дядь Васи, как я оказалась прижатой к широкой груди, не имея возможности пошевелиться.

— Сестрёнка-а-а-а, как же я соскучился.

— Я тоже, Дань… — горло сжалось от подступивших слёз. Как не старалась не реветь – разревелась. И чего, спрашивается? Тут радоваться надо, визжать и орать на всю глотку, а я зарылась лицом в его рубашку и сдавлено всхлипывала, отпуская со слезами весь кошмар, что пришлось пережить.

— Ну-у-у, Лида. Прекращай. Словно на войну провожаешь. Жив, здоров, всё хорошо… здравствуйте, дядя Вася, — не отпуская меня из объятий, Даня пожал протянутую руку, и мы все направились к стоянке.

— Как доехали?

— Да нормально. Проводник смешной попался. Всю дорогу анекдоты травил.

— Прости, что не приехала, — прошептала, желая поскорее избавиться от груза вины.

— Так ты из-за этого разревелась? Ого-о-о, как всё запущено. Какие обиды? Ты что? Да если бы не ты, я так бы и сидел все восемь лет.

Я обалдело уставилась в смеющиеся серые глаза, испугавшись, что он каким-то образов в курсе моих приключений.

— Я… не понимаю, о чем ты?

— Ой,

только не надо скромничать, ага? Я помню, как ты обещала вытащить меня на первом свидании, да и Студинский не просто так нарисовался со своим адвокатом. Так ведь? Я теперь перед ним в долгу. Классный мужик. Правда, пап? Чего только стоит Юркин арест. Он в городе такой шмон навел, что все крысы бросились врассыпную.

Отец только загадочно улыбался, утвердительно кивая в ответ. Я попросила его не говорить о беременности пока не вернусь домой. Так что Даня ещё не знал самого главного.

— … Егор Андреевич надавил на ректора и тот пообещал в скором времени повторно собрать комиссию по защите проекта. — Продолжал шокировать брат, развалившись на переднем сиденье такси. — А ещё он взял меня к себе на стажировку. Сама понимаешь, пока не получу диплом – только так.

Он говорил и говорил, без умолку и без устали, а я чувствовала, что пропадаю окончательно. Ведь разговаривали вчера по телефону – и словом не обмолвился. А сегодня как заклинило: сыпал и сыпал откровениями.

Разве так бывает? Бывает, что можно одновременно любить и ненавидеть? Стремиться помочь и держаться на расстоянии? Волноваться, переживать, контролируя каждый шаг и при этом пытаться забыть? Наверное. Под пристальным взглядом отца мне уже было всё равно. Любовь, скомканная, смятая, как лист бумаги, зашевелилась, затрепетала от одной только мысли, что не смотря на растоптанное доверие, Егор сдержал данное слово.

Глава 19

— Признайся, специально подстроил или случайно получилось?

Егор вышел из душа. Собирая влагу, провел по мускулистой груди полотенцем и отбросил его на кровать.

— Случайно, Вал. Но когда допёр, к кому именно иду – подохренел.

Прошелся глазами по приготовленной одежде и отняв сотовый от уха сверился со временем. Черт! В час дня должен быть в ЗАГСе, а он до сих пор не одет.

Сегодня сделал исключение. Вместо привычной рубашки решил ограничиться белой футболкой и угольно-чёрным пиджаком. Выглядело стильно и в то же время не так официально.

— И?.. Что решил?.. — не унимался Дударев, устав ждать ответа. Хотя вряд ли Студинский так прям возьмет и раскроет перед ним свои планы. Просто осточертело видеть друга в подавленном состоянии. Не Егор это, а совершенно другой человек. С этим нужно было что-то делать, и как можно скорее. — Сколько она ещё будет сидеть там? Тебе не надоело?

Егор вздохнул, зажав телефон плечом, и потянулся к брюкам.

— Надоело, Вал. Доволен? За тем и приехал.

— У-у-у, какой решительный настрой. А уверен, что захочет? После всего-то…

Егор выругался. Уже начал жалеть, что ответил на звонок. И так с самого утра нервы ни к черту.

— Это даже не обсуждается. У тебя всё, или остались ещё вопросы?

— В кумовья возьмешь? — рассмеялся Вал, забавляясь нервозностью друга. 

— Я тебе машину не доверю, а ты говоришь – ребёнок.

Дударев ни капельки не обиделся, прекрасно зная, что вопрос и так решенный.

— Всё когда-нибудь бывает впервые. Должен же я понять, что такое ответственность, пока у самого не появились дети.