Испытания для богини
Шрифт:
— Я не хожу на свидания.
Слова вылетели прежде, чем я смогла остановиться, но теперь нужно было договаривать.
— Даже дома не ходила. Просто… не знаю. Ничего личного. Я не пытаюсь оправдываться. Но серьезно — я не хожу на свидания.
Вместо того чтобы выглядеть разочарованным или удрученным, Джеймс посмотрел на меня своими широко распахнутыми голубыми глазами и с ничего не выражающим лицом. Секунды шли,
— Я считаю тебя симпатичной, — я моргнула. Или нет. — Но ты по меньше мере восьмерка, а я — четверка. Нам не разрешено встречаться. Так твердит общество.
Разглядывая его, я попыталась понять, был ли он серьезен. Не похоже, что он шутил, но парень снова на меня пялился, будто ожидал какого-нибудь ответа, кроме фырканья.
— Восьмерка? — выпалила я. Единственное, что мне удалось придумать.
— Может, девятка, если накрасишься. Но мне нравятся восьмерки. Такие не заморачивают себе голову, как девятки. А десятки только и знают, как быть десятками — как Ава.
Он говорил серьезно. Я повернула ключ в замке, жалея, что у меня не было телефона, чтобы сделать вид, что кто-то звонит мне.
— Ну… спасибо, наверное.
— Не за что, — он сделал паузу. — Кейт? Можно кое-что спросить?
Я закусила губу, чтобы сдержаться и не сказать, что он уже это сделал.
— Конечно, валяй.
— Что не так с твоей мамой? — выпалил Джеймс.
Я замерла, а мой желудок скрутило в тугой узел. Несколько мгновений я ничего не говорила, но он все равно ждал ответа.
Моя мама. Ее болезнь была последней темой, которую я хотела затрагивать. Казалось неправильным делиться этим, будто при этом я делилась и ею. А мне эгоистично хотелось оставить ее для себя на последние несколько дней, недель, месяцев — сколько бы времени ни осталось. Я хотела его только для нее и себя. Она не была цирковой зверушкой, на которую они могли пялиться, или сплетней, которую можно шептать в коридорах. Я не дам им сделать это. Не позволю омрачить память о ней.
Джеймс прислонился к моей машине, и я увидела вспышку сочувствия в его глазах. Ненавижу, когда мне сочувствуют.
— Сколько ей осталось?
Я сглотнула. Для кого-то с нулевыми социальными навыками, он мог читать меня как чертову книгу. Или я действительно была так предсказуема?
— Доктора давали ей полгода, когда я была в десятом классе. — Я вцепилась в свои ключи так сильно, что металл впился мне в кожу. Боль была приятным отвлечением, но ее было недостаточно, чтобы заставить исчезнуть ком в моем горле. — Она держалась действительно долго.
— И теперь она готова, — сказал Джеймс.
Я автоматически кивнула, стараясь сдержать дрожь в руках.
— А ты?
Воздух вокруг нас казался неестественно тяжелым для сентября. Когда я вновь сосредоточилась на парне, мучая свой разум, чтобы придумать какой-нибудь ответ, который заставит его уйти до того, как я начну плакать, то увидела, что почти все остальные машины уже разъехались.
Джеймс потянулся за меня и открыл дверцу.
— Ты сможешь доехать до дома?
— Да... конечно.
Он подождал, пока я сяду в машину, и осторожно закрыл за мной дверь. Заведя двигатель, я опустила окно.
— Хочешь подвезу?
Он улыбнулся, склоняя голову, будто желая сказать нечто остроумное.
— Каждый день старшей школы я ходил домой под дождем, снегом и градом. Ты первая, кто предложил подвезти меня домой.
Я покраснела.
— Большое дело. Предложение остается в силе, если хочешь.
Джеймс смотрел на меня с мгновение, будто принимал какое-то решение.
— Нет, все нормально, я прогуляюсь. Но спасибо.
Я не знала, чувствовать облегчение или вину за то, что хотела чувствовать облегчение.
— Тогда увидимся завтра, — предложила я.
Парень кивнул, и я сдала назад. Как раз перед тем, как я убрала ногу с тормоза, Джеймс заглянул ко мне в окошко.
— Эй, Кейт? Может, она продержится немного дольше.
Я ничего не ответила, не доверяя себе со своим самообладанием. Он наблюдал, как я выехала со своего лота, а когда свернула на главную дорогу, то мельком увидела, как Джеймс шел по парковке. Он снова надел свои огромные наушники.
На полпути домой мне пришлось съехать с дороги и позволить себе выплакаться.
***
Большую часть ночи мама провела, сгорбившись над миской. Ее рвало, а я держала ей волосы. Когда настало утро, и пришла София, дневная сиделка, у мамы едва оставались силы, чтобы позвонить в школу и отпросить меня с занятий, после чего мы мгновенно заснули.