Испытания любимого кота фюрера в Сибири
Шрифт:
Тевтонцу не нравилась дурманящая смесь запахов из ладана, елея, миро и воска.
Религиозным служителям приходилось самим изгонять из храма серую нечисть.
За церковью располагался небольшой ухоженный скверик, где круглый год в одном и том же платье и в жару, и в лютый холод стояла отважная женщина без признаков жизни. Бронзовая статуя воплотила собирательный образ декабристских жен и невест, которые не побоялись отправиться следом за опальными мужьями и женихами на каторгу.
Окрестные деревья, кустарник и газоны контролировала пара
Аристократ давно приметил в разросшейся кроне старой березы гнездо из сухих веток. Но совершать опасное восхождение за свежими яйцами тевтонец не собирался. Два мощных клюва и четыре когтистые лапы не оставляли шансов полакомиться безнаказанно.
Заметив приближение к скверу кота, самка ворона занимала позицию на самой высокой из корявых веток.
А самец, планируя, опускался на бронзовые непокрытые кудри скульптуры и маскировался под черный элегантный берет.
Важный Аристократ, свершив разминочный круг у неподвижной фигуры, возвращался к тяжелым воротам и глухому забору из отесанных досок.
Усадьбы включали в себя дома, в которых жили декабристы, и различные хозяйственные строения: конюшни, сараи-каретники, людские избы для прислуги, амбары, погреба-ледники, хлевы для коров.
Экспозиции, посвященные быту ссыльных дворян, свидетельствовали, что в лице образованных, воспитанных и благородных государственных преступников город, прозябающий в невежестве и хамстве, получил мощную культурную элиту.
И на весьма длительное время.
Только через тридцать лет участникам декабрьского восстания, перенесшим тюремное заключение, этапные тяготы, вредные работы на рудниках и тоскливую провинциальную тягомотину, было разрешено вернуться в европейскую часть и Москву.
Эти события отразились в первых черновиках лучшего в мировой литературе романа-эпопеи «Война и мир», но, к сожалению, не вошли в окончательную редакцию.
Гений из Ясной Поляны не стал доводить героев до позора на Сенатской площади, до унижения допросами, отвратительной дорогой и мордобоем, до работы кайлом в подземелье, до амнистии, разрешающей проживание в более или менее приемлемых условиях, но под строгим полицейским надзором.
Несмотря на все каторжные тяготы и ссыльную тоску, декабристы всегда с теплотой отзывались о вынужденном пребывании в сибирском далеке.
Если бы в Иркутск почаще отправляли за казенный счет уволенных министров, отставных генералов, мятежных творцов и упорствующих оппозиционеров, город на Ангаре мог бы вполне претендовать на звание самого приличного и цивилизованного за Уральскими горами.
Декабристы в свое время превратили угрюмый сибирский город в столичный филиал.
В родной речи не делали орфографических ошибок.
Бегло изъяснялись по-французски.
Читали книги на итальянском, немецком и английском.
Придерживались в одежде заграничной моды.
Ценили европейскую кухню.
Приглашали для выступления заезжих гастролеров.
Музицировали, ставили любительские спектакли, рисовали акварели, устраивали балы и детские праздники.
Декламировали запрещенные стихи.
Переписывались с учеными, писателями, композиторами, поэтами.
Строчили мемуары и вели дневники.
Получали с оказией прогрессивные журналы и газеты.
Крутили амуры с местными красавицами.
Собирали гербарии, разводили сады и огороды.
Не пили водку, не валялись на улицах, не дрались, не мочились у забора, не матюгались в присутствии дам, не били жен и детей, не топили котят, не пускали собак на шапки, не рубили головы курицам и гусям, не сплетничали, не кляузничали, не наушничали, не лебезили перед вышестоящими персонами.
Невозмутимо и привычно держали марку истинных представителей благородного сословия.
Декабристы значили для Иркутска то же, что певцы для Милана, художники для Парижа, музыканты для Вены, пиво для Мюнхена, форель для Осло, сказки для Копенгагена, футбол для Лондона, тюльпаны для Роттердама, часы для Берна, коррида для Барселоны, Кремль для Москвы и Эрмитаж для Северной Пальмиры.
И современный город старался представлять свою историческую гордость в полной красе.
На реставрационные мероприятия были выделены колоссальные деньги.
В Интернете зациркулировали вбросы о махинациях и нечистоплотности руководящих чиновников.
Региональная пресса не скупилась на освещение скандальных подробностей освоения бюджетных средств.
За счет опальных князей, баронов и графов обогатились многие официальные структуры.
Фирма, зарегистрированная на престарелую тещу неназываемого лица, отвечала за благоустройство.
Фирма почти анонимной дочери ведала поставкой материалов.
Фирма известного сына отвечала за размещение заказов.
В результате неподтвержденных домыслов и грязных слухов прежний мэр проиграл выборы и был отправлен в соседнюю Монголию на укрепление дипломатического корпуса.
Изощренное воровство и наглые хищения на музейной ниве только укрепляли в общественном сознании мнение, что декабристы множили, множат и будут множить славу Иркутска.
Легендарные узники оставались для горожан примером стойкости в пору невзгод и обеспечивали бесперебойный приток иностранных туристов.
Так что мемориальному комплексу в обозримом будущем не грозили ни происки бизнесменов, ни продажность чиновников, ни бульдозерные атаки.
Немецкий кот и сибирская кошка спокойно могли нести антимышиную службу до глубокой старости.
4. Напрасная досада
Члены Глобального Координационного Совета наконец-то собрались, чтобы услышать первые отчеты о реальной подготовке антикошачьих мероприятий.
Интернетное общение стало привычным.
Одиннадцать экранов.
Одиннадцать наушников.
Одиннадцать микрофонов.
Семеро энергичных мужчин и четыре не менее энергичные женщины зря время не теряли – ни в Северной, ни в Южной Америке, ни в Европе, ни в Азии, ни в Австралии, ни в Африке.